Одной из ключевых причин согласия российских большевиков на уступки турецкому влиянию по территориальной проблеме в пользу Азербайджана явилась бакинская нефть и шантаж правительства Н.Нариманова керосиновой блокадой. Иными словами, так называемая автономия Карабаха в составе Азербайджанской ССР стала результатом нефтяной политики турецко-азербайджанского альянса. В этой конфигурации отношений Советская Россия получала контроль над Восточным Закавказьем в лице Азербайджана и нефть Каспия, Турция же, путем сохранения тюрко-исламской Азербайджанской ССР под покровительством России и передачи армянских территорий Нахичевани и Нагорного Карабаха, сохраняла историческую перспективу модернизации стратегии пантюркизма через Азербайджан в направлении Туркестана.

С тех пор прошло почти 90 лет, но многое ли изменилось в политике, уменьшилось ли значение нефти и газа при определении территориальной проблемы Нагорного Карабаха, есть ли взаимосвязь энергетической политики России в современный период с перспективами решения карабахского вопроса? Россия по-прежнему выступает одним из ключевых поставщиков нефти и газа на мировые рынки. Москва не собирается принижать энергетическую политику во внешнеэкономических связях, российские власти проводят вполне прагматичную политику, нацеленную на обеспечение эффективного транзита углеродов на западные и восточные рынки, впрочем, как своих, так и соседних стран (того же Азербайджана, Казахстана и Туркменистана). Россия в этой политике добивается определенных успехов.

Учитывая жесткую конкуренцию Запада (прежде всего, США), опасающегося установления на топливно-энергетическом рынке Европы монополии со стороны России, стратегическим вектором транзитной политики Кремля становится строительство новой трубопроводной системы по обходному маршруту на северном и южном направлениях («North-stream» и «South-stream»).

Россия форсирует строительство газопровода через Балтийское море в Европу (проект «North-stream»), что позволит исключить зависимость от спекулятивной транзитно-пошлинной политики постсоветских стран Балтии и, возможно, Белоруссии. Остается южный поток (проект «South-stream»), что должно исключить в перспективе зависимость от Украины, через которую проходит современная трубопроводная система.

Опыт газового скандала в 2009 г., инициированный во многом Западом, вынудил Россию при несговорчивости Болгарии пойти на сближение с Турцией. Строительство газопровода по дну Черного моря в Турцию (проект «Голубой поток»), однако, не решает главных задач экспорта российского газа в Европу из-за политической и экономической позиции Анкары. Прежде всего, Турция желает минимизировать энергетическую зависимость от России. Во-вторых, Анкара стремится диверсифицировать транзитно-энергетическую политику и рассчитывает на прокладку через свою территорию трансграничного газопровода «Набукко», что позволит туркам получать газ от тюркских государств СНГ (Азербайджана, Казахстана, Туркменистана), обеспечивать транзит газа из Кавказско-Каспийского региона в Европу, а следовательно, иметь рычаг косвенного давления на ЕС в связи с желанием Турции стать членом этой организации. В-третьих, Турция рассматривает российский газопровод не в качестве транзита сырья в Европу, а претендует на реэкспорт русского газа. Большей наглости Москва вряд ли могла ожидать от турецких партнеров, но от них можно ожидать и не только этого, когда на повестке национальные интересы.

В ноябре 2010 г. российский премьер В.В. Путин подписал важное соглашение с правительством Болгарии по «Южному потоку», то есть маршрут Новороссийск – Черное море – Варна – Александруполис и далее из греческого порта в Эгейском море танкерами на европейские и иные мировые рынки. Этот маршрут российского газопровода самый оптимальный, он блокирует Турцию, укрепляет российское влияние на Балканах и в Греции, обеспечивает Западу устойчивый транзит российских и других углеродов с постсоветского пространства. Болгария и Греция заинтересованы в российском газопроводе, прежде всего, исходя из интересов давления на Турцию и своих внутренних энергетических потребностей.

Москва имеет соответствующие соглашения с Астаной и Ашхабадом по транзиту газа через российскую территорию. Азербайджан, оценивая роль России в карабахском урегулировании, формально не исключает для себя участие в этом проекте, но официальных соглашений пока не подписывает. Однако Баку вовсе не собирается отказываться и от проекта «Набукко» – через Турцию на Запад. В этом и вся загвоздка – получается, Москва заинтересована в участии Азербайджана в российском газовом транзите, а Карабах выступает препятствием.

После августовского грузино-российского конфликта Россия пытается форсировать роль модератора в урегулировании карабахской проблемы. Вслед за Майндорфским протоколом последовали серии встреч руководителей России, Азербайджана и Армении в Москве, Санкт-Петербурге, Астрахани.

Ряд экспертов отмечают, что президент Серж Саргсян оказался под жестким давлением стратегического союзника по выводу армянских войск с занятых территорий, что будет означать фактическую потерю статус-кво Нагорно-Карабахской Республики. Азербайджан повышает градус военной риторики и угроз в адрес Еревана и Степанакерта, не исключает для себя возобновления военного конфликта, что, как полагают в Баку, позволит вернуть Нагорный Карабах под их юрисдикцию.

Учитывая несговорчивость президента Армении, поскольку любой лидер армянского государства, отдавший приказ на отвод войск и сдачу Карабаха, обрекает себя на политическую смерть, существует мнение, что сценарий военного конфликта в Нагорном Карабахе может стать для общественности обоснованием потери ряда территорий, если не всего Карабаха. Дескать, в открытом бою мы не смогли удержать своих завоеваний. Сохраняется лицо лидера, а главное, ублажается Азербайджан для принятия выгодных решений по политике нефтегазовой стратегии.

Есть версии и о том, что Армения с Карабахом могут оказаться жертвами политики «перезагрузки» американо-российских отношений, ведь пошла же Москва на определенные уступки Западу в иранском случае. В печати не случайно вбрасывается пример разоблачения ФБР аферы армянского «вора в законе» Армена Казаряна («Пзо») с Mediacare и якобы выводом 165 млн долл. США в Армению как средство давления на официальный Ереван. Есть и другие примеры разоблачений коррупционных схем в армянских властных кругах (так называемый проект «Грабители Армении»), которые получают освещение в России.

Никто не сомневается, что коррупция в Армении достигла значительных масштабов. Очевидно, что такое безобразие является следствием не только плачевного состояния экономики, транспортной блокады и последствий войны, но и алчности административно-чиновничьего аппарата, издержек властной пирамиды, несовершенства гражданского общества и правоохранительных органов.

Однако в том же Азербайджане ситуация с коррупцией выглядит не лучше положения в Армении. Не так давно США допускали утечку информации о якобы приобретении семьей с фамилией Алиевы дорогой недвижимости в Дубае с риторическим вопросом: откуда же столь внушительные деньги у президента? Но никто не стал из этого делать вывод, что власти президента Ильхама Алиева пришел конец. Почему же ситуация с Сержем Саргсяном может измениться?..

Коррупция в малых, экономически отсталых и слабых странах, поражающая всю вертикаль власти, неминуемо ведет за рубеж и к определенной зависимости от внешних сил. Почему? Ответ прост, поскольку разворовываются громадные средства, которые зарабатываются не собственным сектором экономики, а поступают в виде кредитов извне. И в этой связи зарубежные структуры и ведущие державы всегда стараются контролировать степень коррумпированности местных элит, а при необходимости оказывать через свои компетентные структуры выгодное воздействие и осуществлять манипулирование политикой зависимых государств.

Легко давать советы руководителю государства, будучи не обремененным властью и ответственностью за судьбы миллионов людей и историю страны в целом. Но в одном можно быть уверенным, что любому президенту Армении крайне нелегко вести переговоры и отстаивать национальные интересы при условии активного внешнего давления и противоречивости отношений ведущих держав, от которых во многом зависит судьба региона. Вместе с тем, такая сложная динамика международных отношений в карабахском случае изначально известна каждому кандидату на столь высокий пост главы государства. Политика предполагает искусство возможного, и к этому искусству обязан быть готов президент и его команда.

Но так ли Россия заинтересована в «армянской капитуляции», что это даст и России, и США, и региону? Могут ли инициаторы возобновления боевых действий в зоне карабахского конфликта рассчитывать, что эта война окажется легким блицем для азербайджанской армии, не приведет ли она к более затяжному конфликту? Такой уверенности ни одному из генштабов армяне гарантировать не могут, эта война скорее будет долгой, жестокой и более разрушительной. Трубопроводная система, проходящая из Азербайджана в Грузию, окажется под прицелом армянской армии, да что там трубопровод – нефтяному шельфу Каспия угрожает экологическая катастрофа, а это уже интернационализация конфликта. Угрозы военного принуждения Армении к сдаче Нагорного Карабаха могут сыграть злую шутку с интересами азербайджанской государственности, когда Армия обороны НКР перейдет в контрнаступление под девизом освобождения народов Азербайджана от тирании Баку. И где остановится армянская армия – на линии р. Куры или на подступах к Баку, – трудно сказать, но в этой связи лезгинский и талышский бунты способны будут спровоцировать развал унитарного государства. Новая война в Карабахе может обернуться новой вспышкой международной экстремистской деятельности конфликтующих сторон за пределами противостоящих стран.

И как собирается в этой связи Россия сохранить свою военную базу в Армении, срок существования которой продлен еще на 49 лет и за аренду которой Москва не платит? Потеря же Армении приведет к окончательному исходу России с Южного Кавказа. Опыт Грузии может трансформироваться в Армении, и тогда США и Турция получат преимущество выстраивать новую кавказскую платформу в регионе, где роль России будет в лучшем случае номинальной, а в худшем – негативной.

Полагаю, что такого исхода в Москве не ожидают, поскольку вряд ли России выгодно терять Армению. Карабах же сохраняет для российской дипломатии «козыри» для последующего давления на Азербайджан (в том числе в сфере энергетической политики и транзита каспийских углеродов).

По каналам интернет-сайтов распространяются новые информационные темы, связанные с азербайджано-армянским противостоянием. Скандал по поводу продажи российского вооружения Армении в 2008 г. вряд ли можно считать случайным. Азербайджану дали понять о состоянии боеготовности армянской армии, и если в Астрахани президент Медведев предлагает дальнейшее укрепление режима по прекращению огня в зоне карабахского конфликта, то это означает, что он знает, чего хочет. Переговорный процесс по Нагорному Карабаху не исчерпан. Россия увеличивает свое влияние в урегулировании карабахской проблемы. Она присутствует здесь в военно-политическом и военно-техническом контекстах. Карабах – это не просто средство давления на Азербайджан, это важнейший механизм регионального присутствия России. А в этом регионе разворачивается активная геополитическая борьба, где прагматичные экономические интересы выстраиваются и через энергетический транзит.

Несмотря на то, что на протяжении многих десятилетий российский газ бесперебойно поступает в Европу и является надежным источником решения энергетических проблем растущих социально-экономических потребностей европейских стран, тем не менее руководители и аналитики этих государств пытаются обвинить Россию в намерении взять под контроль энергетическую ситуацию в Европе и оказывать выгодное воздействие на политику ЕС, где эффективным средством давления окажется монопольный экспорт русского газа и трубопровод. В Европе осознают рост энергетической зависимости от России, но так сложилась природа хозяйственных связей.

Те же Европа и США пытаются диверсифицировать транзит энергоресурсов в обход России и использовать сырьевой потенциал того же Азербайджана, Казахстана, Туркменистана и Узбекистана. Отсюда проект «Набукко», хотя его обеспеченность в 30 млрд куб. м газа в год невозможна без участия Ирана. При условии проблемных отношений США и Ирана Тегеран пока что выбывает из этого проекта. В то же время российский газопровод включает 50 млрд куб. м газа в год и является экономически более выгодным для той же Европы. Получается, что опять в ущерб интересам России Запад пытается реализовать даже в условиях мировой рецессии и финансового кризиса альтернативный трансгазопроводный проект и не считается ни с энергетической, ни с финансовой, ни с пространственной рентабельностью?.. Получается, что «Набукко» против «Газпрома». Запад не собирается вести честное партнерство с Россией, не намеревается осуществлять технологическое сотрудничество. Поэтому и энергетическое партнерство становится средством геополитической конкуренции, если не противоборства.

А это означает, что Россия сохраняет способность установить контроль и на Южном Кавказе, и на Балканах, поскольку в этих регионах пока что у России остаются партнеры, сохраняется историческая база союзнических отношений (армяне – на Кавказе, сербы – на Балканах), и через эти территории проходят важнейшие коммуникации.

Что касается вероятного заигрывания Азербайджана с Россией по схеме: транзит нефти и газа через Новороссийск в обмен на уступки в Карабахе, скорее всего, создается видимость развития этой игры. До сих пор Россия, исходя из своих интересов, избирала достаточно адекватную позицию в карабахском вопросе. И Ельцин, и Путин, и Медведев официально отмечали, что Россия выступит гарантом тех компромиссных договоренностей, которые конфликтующие стороны сами определят. Но ни Баку, ни Ереван пока что не находят компромиссного решения карабахского вопроса, каждая из сторон по-своему воспринимает компромисс. Азербайджан требует полных уступок и возврата Нагорного Карабаха под юрисдикцию Баку, Армения же рассматривает компромисс при определении статуса НКР вне пределов Азербайджана с элементами международной гарантии безопасности. Словом, пока нет договоренностей в рамках политического урегулирования. А коль нет договоренностей, и нечего России гарантировать в карабахском конфликте. Возможно, отсутствие договоренностей между Ереваном и Баку пока что выгодно Москве.

Позиция России по карабахскому урегулированию состоит в том, что посредники не должны подменять собой стороны конфликта. Это достаточно ясно было отмечено премьер-министром России В.В. Путиным в июне 2010 г. в Стамбуле в ходе совместной пресс-конференции с его турецким коллегой Т. Эрдоганом. Иными словами, Москва не собирается в угоду Анкаре побуждать Ереван к односторонним уступкам в карабахском вопросе.

Что же касается истории становления карабахского вопроса в июле 1921 г., так в тот период Советская Россия получила не транзит бакинской нефти через свою территорию, а весь Азербайджан. В противном случае от Азербайджана мало что осталось бы в советской истории, да и название это сменилось бы на более адекватное региональной истории и географии Восточного Закавказья (типа Дербентская АССР, Ширванская ССР). Вряд ли и Нахичевань с Карабахом оказались бы в составе Азербайджанской ССР, а турки-кемалисты, отказавшись от советизации Азербайджана и установления Россией контроля над Каспием и Туркестаном, потеряли бы шанс оказать выгодное воздействие на раздел сфер влияния по Армении и на формирование буферных кавказских тюрко-исламских республик вплоть до Терека.

Сейчас же времена изменились, Азербайджан получил независимость, показал Москве характер, когда пошел на строительство нефтепровода Баку – Тбилиси – Джейхан и газопровода Баку – Тбилиси – Эрзерум, где главными внешними акционерами стали энергетические компании США, Великобритании, Турции и др. Да и внешняя стратегия Азербайджана сменила вертикаль с Москвы на Анкару и Вашингтон. Азербайджан все эти годы противился военному присутствию России на своей территории. В то же время Азербайджан поддержал Турцию в инициировании сепаратизма и конфликта в Чечне с целью блокирования России в каспийской нефтяной игре 1990-х гг. Через Азербайджан, как следует из воспоминаний агента турецкой и американской разведки Абубакара (Яшара Беркана, бывшего редактора чеченской студии радиостанции «Свобода» в Мюнхене), шел контрабандный вывоз российских алмазов и золота в Турцию, страны Арабского Востока, Южную Африку и Европу, а на вырученные средства в Чечню поставлялись оружие и боеприпасы (см. документальный фильм «План «Кавказ»»).

Карабах же – это не просто территория с проблемными отношениями с Азербайджаном, но и народ, доказавший свою историческую верность России. Возможность управлять своими геополитическими интересами и выступать субъектами региональной и глобальной политики, как показывает исторический опыт международных отношений, могут иметь только отдельные государства. Прежде всего, это сильные по своей мощи (экономической, финансовой, политической, военной, научно-технологической, пространственной, сырьевой и т.д.) страны, то есть ведущие державы мира. К ним следует отнести, прежде всего, США, ведущие страны Европейского союза, Россию и Китай, каждая из которых может стать самостоятельным полюсом мировых отношений, центром притяжения и формирования геополитических альянсов.

Следовательно, суверенитет Армении во многом зависит от союза с другими государствами, более сильными и имеющими свои геополитические интересы в регионе Южного Кавказа и Малой Азии, с которыми совпадают или сочетаются интересы Армении. Поскольку Россия остается одним из ведущих центров кавказской политики, союз с Россией будет определять последующий вектор политики Армении.

Вместе с тем способностью управлять своими геополитическими интересами обладают и те страны, которые имеют мощную (по своим экономическим, научным, финансовым, организационно-институциональным возможностям) и влиятельную (по лоббистскому и кадровому потенциалу) зарубежную диаспору (например, Израиль и мировая еврейская диаспора), которые способны сообща оказывать выгодное и управляемое воздействие на мировые центры и процессы. Стало быть, и Армения, и мировое армянство по своему потенциалу объективно могут иметь эту возможность. Остается их самоорганизация, определение и реализация соответствующих инновационных механизмов общенационального развития, модернизация внутриармянских отношений по линии историческая родина – диаспора, что, очевидно, позволит оптимизировать решение армянского (в том числе и карабахского) вопроса в отношениях с Турцией, Азербайджаном и Грузией в ХХI в.

Об этом говорится довольно много, появляются разные проекты, предпринимаются и определенные шаги. Но всего этого мало с учетом динамики происходящих перемен. Пока что рост академического интереса к изменению подходов к внутриармянским отношениям не конвертируется в реальные решения и эффективный механизм взаимодействия. Следует исключить примеры эпатажности в общеармянских делах. Те дельцы от бизнеса, кому некуда девать свои средства и личные фантазии ради очередного пиара, могут избирать другие формы самореализации, но только не политику. Своими непрофессиональными действиями они способны нанести больший вред интересам нации, чем принести пользу. В то же время традиционным национальным партиям, прошедшим проверку временем и обладающим идейными солдатами, пора перейти от политики концентрации к практике реализации национально ориентированных проектов и программ.

Александр Сваранц, доктор политических наук "Ноев Ковчег"