Российский политолог Станислав Тарасов. Иллюстрация: 1news.az

В связи с вспыхнувшей полемикой вокруг статьи "За что Баку атакует московского корреспондента Washington Post" ИА REGNUM публикует седьмой очерк из авторской серии Станислава Тарасова "Азербайджанские мифы о Карабахе".

Наш шестой очерк был связан с политико-дипломатическими перипетиями, связанными с подготовкой советско-турецкого мирного договора 16 марта 1921 года. Было отмечено, что из сценария подписать четырехсторонний договор - РСФСР-Турция- Азербайджанская и Армянская советские республики - ничего не вышло. В Эривани произошел антибольшевистсий переворот, в результате чего Армения была выведена из переговорного процесса как государство, не признанное Кремлём де-юре. С другой стороны, это означало, что в триаде (Зангезур - Карабах) - Нахичевань первые два звена выводились из правового пространства. В то же время из переговорного процесса был выведен и советский Азербайджан, поскольку в переговорной повестке дня значились и проблемы пограничного размежевания между двумя соседними республиками. При этом мы использовали архивный документ, предоставленный нам кандидатом исторических наук Эльдаром Аббасовым. Это - письмо И. Сталина Г. Чичерину от 6 марта 1921 года. Мы кратко процитируем его еще раз для того, чтобы читателям было более ясно, о чем ведется речь: "Сообщаю вам согласно вашей просьбы точное содержание моих заявлений турецким делегатам о возможных по моему мнению уступках со стороны РСФСР.

1. Большая часть Батумского округа остается за РСФСР. Артвин и Арденчуг переходят к Турции, новая граница между РСФСР и Турцией проходит приблизительно по линии Лиман - Борчха - река Чорох - река Имерхеви. Само собой понятно, что говорил о приблизительной линии, ибо точная граница на основе этой приблизительной линии должна быть определена соответствующей комиссией.

2. Военные не согласны уступить Турции Ардаган, считая его ключом к Тифлису, тем не менее я (Сталин) надеюсь уломать военных и добиться уступки так, чтобы граница между РСФСР и Турцией проходила приблизительно по старой границе между Карской областью и Тифлисской губернией, причем здесь я делаю тут же оговорку о точной границе на основе приблизительной линии, какую я сделал в пункте первом. Александрополь очищается Турцией, причем вдоль всей железнодорожной линии...

4. По вопросу о Нахичевани последнее слово предоставляется представителю Азербайджана".

Тут сразу появляются проблемы, которые абсолютно игнорируются нашими оппонентами. К марту 1921 года Грузия была советизирована. Из приведенного письма И. Сталина следует, что во время переговоров с Турцией обсуждались вопросы пограничного размежевания между Грузинской советской республикой и кемалистами. В частности, судьба Батумского округа. Однако представители Тифлиса не были приглашены на переговоры в Москву. Видимо, потому, что, как писал И.Сталин, этот "округ остается за РСФСР". Имел ли права И. Сталин, да и вообще Кремль, брать на себя такие юридические полномочия, ведь к тому времени между Москвой и "красным" Тифлисом еще не было заключено каких-либо двухсторонних межгосударственных соглашений? Аналогичный юридический казус складывался и с советским Азербайджаном.

Из радиограммы Г. Чичерина на имя министра иностранных дел Великобритании Керзона 9 марта 1921 года: "Через несколько месяцев после этого Британское правительство нашло новый предлог для дальнейших отсрочек в факте присутствия британских пленных в третьем государстве, но находящимся под властью в России, в независимой Азербайджанской республике,- это обстоятельство, не лишенное иронического характера, так как дипломатическую помощь, в то время предложенную Россией Великобритании для разрешения этого спора с Азербайджаном, Британское правительство использует в настоящее время для оправдания отсрочки заключения соглашения с Россией, приписывая последней вину за действия третьего государства, т. е. Азербайджана" (Внешняя политика СССР 1917-1944 гг. Сборник документов. Т.2( 1921-1924 гг,) с. 26).

Из тезисов В. Ленина (не позднее 16 марта 1921 года): " 4) Послать специальных послов в Баку и Ташкент, дабы объяснить им, что надо продолжать еще сильнее нападать на британский империализм, но не от нашего имени, а от Азербайджана и от Бухары, никогда в нотах и письмах не говоря об этом... 8) Восточным народам сообщать всем, но только устно через послов, без единой бумажки, что мы надуем Англию. 9) Помянуть, в числе нас заинтересовывающих стран, Кавказ, Армению и, если можно, западные государства" (РГАСПИ. ф. 2. Д. 1292. лл. 1-2)

Аналогичных рассуждений о "независимости" советского Азербайджана немало и в других архивных документах. Но акта о признании большевистской Москвой независимости советского Азербайджана не существует. Есть только телеграмма, которую направил В. Ленин советскому правительству Азербайджана: "Совнарком приветствует освобождение трудовых масс независимой Азербайджанской республики и выражает твердую уверенность, что под руководством своего Советского правительства независимая республика Азербайджана совместно с РСФСР отстоит свою свободу и независимость от заклятого врага угнетенных народов Востока - от империализма. Да здравствует независимая Советская республика Азербайджана! Да здравствуют рабочие и крестьяне Азербайджана! Да здравствует союз рабочих и крестьян Азербайджана и России!"(В.И.Ленин. Полн. собр. соч. Т.41, с. 119. 166).

Еще в одной небольшой телеграмме термин "независимость Азербайджана" упоминается четыре раза, но без не юридического смысла. Советуем нашим бакинским оппонентам обратить на этот факт особое внимание. В договоре о военном и финансово-экономическом союзе от 30 сентября 1920 года и Соглашении о проведении единой экономической политики от того же числа между РСФСР и АзССР о независимости последней вообще ничего не говорится, а Конституция Азербайджанской Социалистической Советской Республики, принятая 19 мая 1921 года, объявляет республику только "свободным социалистическим обществом всех трудящихся Азербайджана".

При изучении исторических архивов в Северной Осетии автор столкнулся с любопытными документами. Письмо Е.Д. Стасовой Кавказскому краевому комитета РКП(б) от 20 августа 1919 г: "Мы считаем, что сейчас крайне важный момент в смысле воздействия на мусульманский Восток, который своими стремлениями к освобождению от ига империализма сможет оказать огромную поддержку делу революции. Затем мы считаем безусловно целесообразным признать "Гуммет" областным комитетом коммунистов Азербайджана, а сам Азербайджан своевременно объявить независимой советской республикой, но вместе с тем не считаем возможным провести этот вопрос в жизнь без Вашего согласия, а потому, приняв это решение, добавим, что они вступают в силу в том случае, если Краевой комитет выразит на это свое согласие. Относительно советского Азербайджана мы высказались потому, что можем свою агитацию, агитацию гумметистов-коммунистов противопоставить мусавату и этим выбить у него почву из-под ног, в его агитации, что Советская Россия организовала погромы татар и т.д. Мы считаем крайне важным вести самую усиленную агитацию против дашнаков" (Архив СОНИИ, ф.21, оп.1,д. 338, л.21).

И второе письмо, написанное на бланке "Полномочный представитель РСФСР в Грузии. Тифлис. 20 августа 1920 года: "Дорогая Е. Д (Стасова). Очень прошу нажать на Москву, чтобы возможно скорее дали нам состав ЦК для Грузии и Армении. Здесь работать совершенно некому. Как ликвидирован инцидент Микояна с Наримановым? С приветом, Киров" (Там же, ф 1, опись 2, д. 10, с.3).

А каком инциденте между Анастасом Микояном и Нариманом Наримановым ведет речь С.Киров? Долгое время этот сюжет выглядел загадочным. Но его прояснила секретарь Степана Шаумяна Ольга Шатуновская, которую автор этих строк успел застать в живых в Москве. Она поведала, что Нариманов прибыл в Баку вскоре после его советизации - 16 мая 1920 года. В тот же день он занял должность председателя Временного военно-революционного комитета Азербайджана. Летом 1920 года, когда готовилась первая программа компартии Азербайджана, Нариманов поставил перед Кремлем вопрос о необходимости подписания между Кремлем и Баку договора о признании независимости советского Азербайджана. Он считал, что это даст возможность Баку самостоятельно вести переговоры с Турцией и вообще с другими закавказскими государствами в качестве полноценного субъекта международного права. На этой почве, как выразилась Шатуновская, между Микояном и Наримоновым произошел "мордобой". Это дело разбиралось в Кавказском крайкоме РКП(б), но его не предали огласке. Тем не менее, Микоян выиграл, поскольку к моменту подготовки российско-турецкого мирного договора советский Азербайджан так и не стал субъектом международного права.

Таким образом, складывалась уникальная диспозиция. Чтобы читателям был ясен смысл наших дальнейших рассуждений, сделаем небольшую вводку. С 6 по 8 марта 1921 года работает X съезд РКП(б). Начинается переход от военного коммунизма к новой экономической политике (нэп): допускались некоторые формы частного предпринимательства, поставлена цель привлекать зарубежных специалистов, и - если получится - иностранные инвестиции. Это означало, что во внешней политике Советская Россия должна была добиться статуса субъекта международного права, чтобы свободно подписывать с иностранными государствами соответствующие соглашения. В то же время в Кремле сильны были позиции тех, кто ориентировался на концепцию Льва Троцкого. Она основывалась на том, что построение социализма в России зависит от успеха революций в других странах. Поэтому такие большевики воздерживались от формулирования принципов внешней политики, не придавали значения установлению договорных и дипломатических отношений с другими государствами, судьба которых, по его мнению, "была уже решена". Так выявились расхождения между заявлениями Троцкого и мнением Наркоминдела Г.Чичерина.

На начало марта 1921 года дипломатическая диспозиция Кремля выглядела следующим образом. РСФСР не является признанным мировым сообществом государством, оно не имеет договорно-правовых отношений с советскими государствами Закавказья. Единственным выходом из ситуации являлось советско-английское торговое соглашение, в преамбуле которого Лондон признавал право Кремля вести самостоятельную политику в отношении стран, "составлявших часть бывшей Российской империи и ныне ставшим независимыми" (Правда. № 69 от 31 марта 1921 года).

Что касается кемалистской Турции, то она также не была признана мировым сообществом и не имела субъектности в международном праве. На этом направлении и стала раскручиваться еще одна острая политическая интрига.

От Наркома по иностранным делам ВНС Турции Г. Чичерину: "Нашими телеграммами от 29-го и 31-го января Мы осведомили вас о телеграммах, которыми мы обменялись с Тевфиком-пашой, а также о телеграмме, посланной нами правительствам иностранных держав. В дополнение к этим сообщениям имею честь уведомить вас, что делегация, которой поручено представлять правительство ВНСТ на Лондонской конференции, собирается выехать из Ангоры. Согласно принятому обычаю, мы сообщаем вам, как и всем, что одушевлены искренним желанием мира. Законное требование наше заключается в том, чтобы добиться полной независимости, как политической, так и экономической, внутри границ, определенных Учредительным актом от 28 января 1920 года, текст которого вам известен. Что касается слухов о тайных переговорах, то они не заслуживают ни малейшего доверия и распространяются нашими врагами с целью набросить на нас тень подозрения. Впрочем, это решение нашего правительства находится в полном согласии с общим смыслом нашей ноты от 19 декабря 1920 года, равно как и с интересами обеих стран, ибо, если нашим делегатам будет отказано в их требованиях, то этим самым обнаружатся ненасытные аппетиты империалистических держав, что еще более усилит наше боевое настроение. Если же наш шаг увенчается успехом, то он отметит собою для всего Востока начало эры мира и благоденствия. Плодом которого будут пользоваться все народы, в том числе и русские.

Излишне говорить, что основным стремлением, которым мы будем воодушевлены во время предстоящих переговоров, будет стремление к безусловной верности руководящим принципам нашей политики - принципам, которые побуждают нас смотреть на Советскую Россию как на нашего естественного союзника и которого мы будем держаться.

Это общее соображение, как вы заметили, весьма полезно для поддержания взаимного доверия. Совершенно искреннего с обеих сторон. И в этих именно видах мы просим вас в скором времени сообщить о результатах совещания, которые мы имели с Красиным по его возвращении из Лондона и решениях, принятых относительно Востока... Примите, господин Комиссар, уверения в совершенном уважении. Бекир-сами, комиссар по иностранным делам". (Известия. 13 февраля 1921 года. № 32 (1175)).

Сразу бросается в глаза важная политико-дипломатическая тонкость. Глава кемалистского внешнеполитического ведомства Бакир-сами не собирался ехать в Москву для подписания мирного договора с большевиками, хотя ему хорошо было известно о том, что советскую делегацию возглавляет Наркоминдел РСФСР Георгий Чичерин. 26 февраля 1921 года, когда начала работу Московская конференция по заключению советско-турецкого договора, правительство Великого национального собрания Турции представляли нарком народного хозяйства Юсуф Кемаль-бей, нарком просвещения Риза Hyp-бей и посол Турции в Москве Али Фуад-паша.

С 21 февраля по 14 марта в Лондоне проходила конференция представителей держав Антанты (Великобритании, Франции, Италии, Японии, Бельгии и Греции) с представителями бывших вражеских стран - Германии и Турции. На ней рассматривались два вопроса: ближневосточный и репарационный. Первый для нас наиболее важен. По инициативе Франции и Италии, на обсуждение было поставлено предложение о прекращении греко-турецкой войны и о пересмотре Севрского мирного договора. Согласно решению Верховного совета Антанты от 25 января 1921 года Турция была представлена на этой конференции двумя делегациями - от "законного" султанского правительства и от Великого национального собрания Турции. Кемалисты получила только статус де-факто, хотя главой общей делегации стал представитель султанского правительства великий визирь Тевфик-паша. 25 февраля 1921 года общая турецкая делегация выступила на конференции с требованием: 1) восстановить Турцию в границах 1913 года (без арабских стран), 2) установить режим проливов, гарантирующий безопасность и суверенитет Турции, 3) разрешить Турции иметь военно-морские силы, достаточные для нужд её обороны, 4) уничтожить режим капитуляций.

Но французская и итальянская делегации выступили против Севра, но не столь решительно, как того ожидали турки. Негласно французы и итальянцы пытались достигнуть отдельного от Англии соглашения с кемалистами, надеясь этим добиться отхода Турции от Советской России. Историки, разрабатывающие эту проблематику, описывают в этой связи различные дипломатические интриги. Премьер-министрВеликобритании Ллойд Джордж имел беседу с главой турецкой делегации Бекир-Сами-беем, которому было сделано предложение "взять под протекторат Турции Закавказье вместе с бакинскими нефтяными источниками". Эта беседа была застенографирована, а затем была организована "утечка" в английскую печать и стала достоянием Кремля.

Положение усугублялось еще тем, что в Лондон прибыли две армянские делегации. Одну из них возглавлял Аветис Агаронян от имени Республики Армении, подписавшей Севрский договор. Другой делегацией от имени так называемых общественно-политических кругов армянской диаспоры руководил Погос Нубар. Они стремились убедить державы Антанты осуществить относящиеся к Западной Армении статьи Севрского договора и получить "административную автономию" для армянской Киликии, находившейся в сфере влияния Франции. В итоге Лондонская конференция приняла неопределенную формулировку о праве армян иметь в пределах восточных областей Турции всего лишь "национальный очаг". Если бы в Лондоне Аветис Агаронян подписал от имени Республики Армения новое соглашение о границах с Турцией, то юридически "армянские проблемы" выводились бы из сферы компетенции Москвы.

Эти обстоятельства и обусловили дальнейший ход событий. Но Агоронян не пошел на такую сделку. В Москве же турецкие делегаты выставили перед Кремлем требование признать условия подписанного между Турцией и Арменией от 10 августа 1920 года Александропольского договора. Но главное было в том, что на тот момент кемалистская Турция по-прежнему не являлась субъектом международного права.