В нынешней политике западных держав по отношению к арабо-персидскому
миру есть немало удивительных моментов. Сегодня, после нескольких
десятилетий (более или менее) прямой поддержки милитаристских и
авторитарных правительств, США и их союзники оказывают поддержку
формированию режимов, которые, хотя и говорят о демократии, испытывают
немалую тягу к самому что ни на есть радикальному исламизму.
При
всем этом, вряд ли кому-то неизвестно, что утверждение духа демократии -
это не мгновенный процесс, который к тому же не может осуществляться
под внешним давлением. Горький опыт прошлого позволил нам наглядно в том
убедиться. Кроме того, нельзя отрицать, что западные правительства в
своем большинстве никак не ожидали возникновения этих арабских
революций, которые смели с карты режимы, идущие корнями в ушедшую эпоху,
когда крупнейшие гегемонические идеологии пытались привести своих
последователей в светлое будущее. Наконец, сложно найти что-то общее (за
исключением разве что их деспотической сущности) в режимах, которые
держали в ежовых рукавицах народы Ирака, Туниса, Египта и Ливии и до сих
пор притесняют население в Алжире или ведут по сути настоящую
гражданскую войну в Сирии.
Авторитарные режимы без угрозы для Запада
Дело
в том, что нассеризм и панарабизм, которых некоторое время назад
придерживались большинство диктаторов арабского мира, дал осечку: прошел
уже слишком долгий срок для того, чтобы все эти разнообразные
(теоретически прогрессивные и светские) группы в арабском мире оказались
в силах перешагнуть через существующие противоречия (или даже
конфликты) и воссоздать аббасидский халифат, которому смысл в прошлом
придавала одна лишь религиозная умма. В этой связи подписанный в 1978
году в Кэмп-Дэвиде сепаратный мир между Египтом и Израилем отнюдь не
стал катализатором изменений, а лишь подтвердил положение дел: светский
панарабизм - это утопия, а Федерация Арабских Республик оказалась
мертворожденной. С тех пор баасизм в Сирии и Ираке, Джамахирия в Ливии
(за ней последовал опереточный панафриканизм) и алжирский социализм
стали служить ширмой для зачастую коррумпированных, иногда нефтеносных,
но неизменно авторитарных режимов, с которыми Запад мог легко найти
общий язык и которых мог запросто обвести вокруг пальца.
Так
как тогда воспринимать столь странное изменение позиции Запада по
отношению к режимам, к стабильности которых мы, кажется, неплохо
приспособились? Первая возможная интерпретация сводится попросту ко все
растущей неспособности оказать влияние на ход событий в многополярном
мире, в котором появляются новые региональные (или даже международные)
игроки с противоположными интересами. Один из множества симптомов
(причем далеко не последний) этого бессилия заключается в значительном
сокращении возможностей для проведения дорогостоящих внешних военных
операций. Прозаические финансовые соображения, которые поставили на
колени Римскую империю, сыграли не последнюю роль в выводе американских
войск из Ирака и Афганистана. Кроме того, как нам известно, ливийская
авантюра французской и британской армии окончилась бы плачевно без
логистической поддержки США и финансовой помощи Катара.
Подчинение масс - общий замысел Сунны и либерализма?
Тем
не менее, хотя эти объяснения отчасти и имеют под собой основание,
самих по себе их явно не достаточно. Складывается впечатление, что
несмотря на растущие ограничения доминирующие в настоящий момент на
Западе силы сделали выбор в пользу поддержки суннитского ислама в его
наиболее жесткой и ретроградной форме, которая исходит с Аравийского
полуострова. Такая индульгенция уже сама по себе вызывает вопросы,
потому что по сути противоречит заявлениям об исламистской угрозе и
опасности, которую представляет «Аль-Каида».
Нужно быть
по-детски наивным или, наоборот, полным пройдохой, чтобы найти хоть
какие-то существенные отличия между режимом, который хотят установить
афганские талибы, и идеями Партии возрождения в Тунисе или
«Братьев-мусульман» в Египте и Ливии. Независимо от их успехов на
выборах эти радикальные силы религиозного толка ставят во главе угла
ниспосланную свыше истину (ислам), которой следует подчиняться буквально
и беспрекословно, и преподносят шариат как средство регуляции общества с
коллективной и индивидуальной точек зрения. Кроме того, вполне
вероятно, что озвучиваемые тут и там изменения этого имманентного
исламского принципа являются тактическими шагами и проявлениями
предвыборного оппортунизма, а не признаком стремления к какой-либо
умеренности.
Таким образом, априори нам стоило бы ждать
яростного идеологического противостояния между подобным отчуждающим
прочтением ислама и доминирующей сейчас на Западе либеральной мыслью,
как это было во времена большевизма. Тем не менее, в действительности
ничего подобного не происходит: трения с суннитским радикализмом
возникают лишь там, где этого требуют геостратегические интересы, как,
например, это было в Афганистане. В то же время мы своими глазами видели
(не так давно в Ираке, сегодня в Сирии и Тунисе), как Запад если и не
открыто поддерживает, то уж точно позволяет свободно действовать даже
самым радикальным салафитским или ваххабитским движениям.
Либералы и исламисты похожи на ярмарочных жуликов
Как
мне кажется, подобная толерантность доминирующих сейчас либеральных сил
объясняется в первую очередь тем, что они забыли (или же презирают)
принципы некогда породившей их политической философии. Негласный пакт с
суннитским радикализмом ссылается на более-менее подтвержденную мысль о
том, что контроль над массами может быть целью некоего
либерально-исламского кондоминиума. Два возможных вида воздействия на
население в рамках этого кондоминиума (жесткий раздел сфер влияния и
контроль над обществом с помощью обоюдной демонизации или же
формирование некоего общего Востока, где либерализм правит телами и
кошельками, а ислам - умами и душами) в целом не меняют сути дела.
В
конце концов, разве формирование подлинных теократий, подобных тем, что
мы видим в Персидском заливе, когда-либо мешало бизнесу? Это напрямую
касается христианских США и Европы, которая борется с «паранджизацией»
умов в исламских общинах и во всем обществе в целом. Кого, например,
хоть как-то волнуют массовые закупки Катара, Саудовской Аравии или
Кувейта во Франции? Точно не либералов и даже не социалистов и не
увлекшихся культурным релятивизмом «зеленых». Беспокойство проявляют
лишь консервативные и в первую очередь ультраправые силы, которых
подобное развитие событий подталкивает ко все большей радикализации.
Короче говоря, такая схема предполагает появление нового (делового)
дворянства с новым (мусульманским) духовенством у руля системы
доминирования в ущерб третьим (прежде всего европейским) странам и
народам, которые по своей сути не приемлют ни тех, ни других.
Другие виды ислама возможны… и желательны
Существует
мнение, что такой выбор (осознанный или нет) оказался далеко не лучшим,
и что у Запада гораздо больше общего с шиизмом. С этой точки зрения
уготованная Ирану участь выглядит не только несправедливой, но и
ошибочной. Разумеется, нельзя не учитывать постоянные провокации
Ахмадинежада или в своей основе консервативную концепцию, которой
придерживаются большинство нынешних руководителей страны. Однако
останавливаться на этом было бы глупо. Дело в том, что хотя Иран явно не
более демократичен, чем другие мусульманские теократии (об этом
свидетельствуют печальные результаты в сфере свободы прессы), менее
демократичным его тоже не назвать. При всем этом Тегеран хотя бы
проявляет больше внимания к судьбе своих немусульманских меньшинств: 20
000 ассиро-халдейцев, 200 000 армян, 40 000 зороастрийцев и даже 20 000
евреев страны имеют своих представителей в парламенте и пользуются
настоящей культурной свободой. Подобная ситуация может показаться
утопией в большинстве других мусульманских стран, даже самых
«продвинутых», к которым, например, относится Турция. Хотя репрессии
против бахаи в Иране, бесспорно, достойны осуждения, нельзя не
поразиться контрасту с той же Турцией, когда узнаешь, что Иранское
правительство внесло несколько армянских исторических памятников в
список культурного наследия ЮНЕСКО и даже за свой счет перенесло и
отреставрировало один из них, который находился под угрозой
затопления.
Что касается неприкрыто антисемитской позиции
президента Ахмадинежада, она, несмотря на всю свою непростительность,
объясняется не реальным стремлением к конфликту, а желанием использовать
палестино-израильское противостояние и поднять свой престиж в глазах
арабских народов, которые, как предполагается, ищут себе регионального
защитника. Кроме того, нельзя не отметить, что нынешний президент Ирана
далеко не вечен и что он отнюдь не пользуется единогласной поддержкой в
стране. Вообще, у реального политического ислама мало общего с настоящей
природой шиизма. Как бы то ни было, в этих условиях усилия Ирана по
созданию ядерного оружия нужно воспринимать скорее как (похожую на
французскую) систему сдерживания перед лицом настоящей внешней угрозы, а
не реальную опасность для Израиля или Запада.
Шиизм - теология сопротивления?
Тем
не менее, давайте отойдем от Ирана, прозаических политических позиций и
даже чисто религиозных аспектов: нужно четко понимать, что шиизм - это
диссидентское движение, которое позволило критической мысли выжить в
гегемонической Сунне. Ведь не случаен тот факт, что в процессе
исламизации народы с древней и устоявшейся культурой делали выбор в
пользу шиизма: иранцы, ставшие алавитами армяне и греки или же алавиты в
Сирии. Дело в том, что, как недавно напомнил признанный эксперт по
Ближнему Востоку Антуан Сфейр (Antoine Sfeir) во время конференции в
армянском центре, там, где Сунна требует слепого подчинения неизменной
продиктованной Всевышним книге, сунниты допускают основанное на разуме
толкование (калам) и выступают за куда более западную концепцию
правосудия, нежели их собратья-сунниты.
Таким образом,
несмотря на внешний облик, характер нынешней иранской власти и ее
поведение, всем тем, кто выступает за эмансипацию мусульман и развитие
светского общества в исламских странах, стоит скорее поддержать шиитов, а
не суннитских фундаменталистов, которые сегодня стоят у власти на
Аравийском полуострове, а завтра, возможно, утвердятся во всем Магрибе и
Машрике. Европейской и западной мысли будет гораздо проще найти общий
язык именно с первыми, а не со вторыми. Остается лишь понять,
действительно ли человеческая эмансипация и гуманистическое развитие
общества ближневосточных и даже европейских стран легли в основу
реализуемого в настоящий момент ультралиберального проекта. Пока что, с
учетом всех предыдущих соображений, насчет этого существуют самые
серьезные сомнения.
Le Huffington Post, Франция, ИноСМИ
http://www.lragir.am/russrc/politics25793.html
