Факт ввода российских вооруженных сил в Капан в конце апреля с целью предотвращения возможной турецкой агрессии, о чем подробно пишет в своих мемуарах первый посол РФ в Армении Владимир Ступишин, в свою оче6редь однозначно свидетельствует о том, что как минимум в апреле 1993 года  в вопросе Кельбаджара на Армению реального всеобщего давления не было.
Тогда почему же восьмого апреля, то есть, через 2-3 дня после освобождения Кельбаджара, Левон Тер-Петросян на встрече со Ступишиным сказал: «Мы согласны на одновременное прекращение огня без календаря, снятие блокады с Армении и Карабаха, вывод карабахских войск из Кельбаджара, а Лачин оставим для Минской конференции СБСЕ как последний этап урегулирования... Наша главная цель в настоящий момент - заставить азеров сесть за стол переговоров…».
Если основной темой для этих переговоров должна была стать независимость Карабаха, то, наверное, и можно было говорить о возвращении - невозвращении Кельбаджара. Но из тех событий, которые происходили в те дни, даже понять трудно, какие были ожидания у армянской стороны. То есть, чего ждал ЛТП от этих переговоров, если  для того, чтобы посадить Эльчибея за стол переговоров, был готов даже отказаться от Кельбаджара?
Спустя 3 дня, после встречи ЛТП и Ступишина - 11 апреля,  премьер-министр Грант Багратян и министр иностранных дел Ваан Папазян поехали в Москву. Предусматривалось, что 13 апреля состоится встреча вначале премьер- министров, затем - президентов Армении и Азербайджана. Кроме того, 11 апреля личный представитель президента РА Давид Шахназарян и считающийся представителем Карабаха Аркадий Гукасян встретились в Москве вначале с Казимировым, затем при его участии с личным представителем Эльчибея Хикмедом  Гянджи-заде. Последний в ходе  переговоров предложил следующий механизм:
«- Нагорный Карабах объявляет о выходе из Кельбаджара;
- при посредничестве России подписывается трехстороннее соглашение (со стороны Азербайджана, Армении и Карабаха);
- с 25 апреля военные действия прекращаются;
- все 3 стороны обращаются к ОБСЕ с просьбой отправить наблюдателей;
- стороны обращаются также к Совету безопасности ООН с просьбой о гарантии;
- договоренности скрепляются в рамках Минской группы».
Интересно, что представитель Карабаха принимает эти предложения, но с условием, что вначале подписывается трехстороннее соглашение, только после этого может идти речь о выходе из Кельбаджара, и то при условии, что Азербайджан обязуется не вводить туда свои войска и параллельно с выводом  карабахских войск должен разблокировать Карабах. В свою очередь, Давид Шахназарян предложил, чтобы окончание вывода карабахских войск из Кельбаджара совпало с тем, когда на месте будут наблюдатели ОБСЕ.
Предложенные карабахской стороной оговорки были больше направлены на то, чтобы иметь какие-то гарантии для избежания столкновений с азербайджанской стороной. Однако это ничего не меняет, так как непонятно, о каком трехстороннем соглашении идет речь. То есть, какое решение самого вопроса Карабаха предлагалось этим соглашением. Напомним, что речь идет о первых месяцах 1993 года, когда армянская сторона держала под контролем только Кельбаджар. Притом  значительная часть самого Карабаха, в том числе - большая часть Мартакертского района находилась в руках азеров. В те же самые дни, как уверяет В.Ступишин, Эльчибей вел активные переговоры с Турцией по вопросу получения от нее военной поддержки, то есть они считали себя абсолютными хозяевами положения. А самое главное - этот тур переговоров проходил при посредничестве русских, что предполагало также в случае принятия соглашения  введения русских миротворческих войск в зону противостояния. И, естественно, это никак не могло удовлетворить США. Во всяком случае, американский представитель Минской группы Джек Марсека открыто заявлял, что карабахская сторона не должна быть вовлечена в процесс переговоров: «Пусть карабахцы уйдут из Кельбаджара и не приезжают на заседание Минской группы в Женеве. А если и приедут, их место - в гостинице, а не вокруг стола переговоров».
А подобная позиция, разумеется, давала возможность Эльчибею ужесточить свою позицию. А это означает, что о независимом статусе Карабаха не могло быть и речи, что однозначно прекрасно осознавала и армянская сторона, но при этом уже соглашалась с идеей возвращения Кельбаджара. А это, безусловно, давало возможность Эльчибею требовать возврата Кельбаджара без каких-либо предусловий. В результате - московские переговоры вошли в тупик. Во всяком случае, даже без этих нюансов с самого начала было понятно, чего пытается добиться ЛТП. Складывается впечатление, что главной целью армянской стороны было подписание любого документа, связанного со статусом Карабаха, причем сделать это руками карабахцев. Мы говорим - любой документ, так как просто непонятно то направление, связанное со статусом, которое армянская сторона пыталась взять за основу для переговоров, хотя бы этим требованием превратив Кельбаджар в объект торговли. Хотя не будем забывать также, что властвующая верхушка Армении в те дни руководствовалась пресловутой идеей - «согласимся с любым вариантом, который примет Карабах». Это означало, что если удастся вырвать у карабахцев хоть одну подпись под, скажем, известным статусом «широкая автономия в составе Азербайджана», то в соответствующей ситуации ЛТП всегда мог, так сказать, перед внутренней аудиторией всю вину свалить на карабахцев. Вот эта попытка и стала более заметной в июне того же года, когда он пытался заставить в Горисе и Степанакерте карабахцев подписать обязательство по возвращению Кельбаджара.
Дальнейшее развитие событий также подтвердило, что у Эльчибея и мысли не было как-то возместить чрезмерную уступчивость армянской стороны. Более того, хотя армянская сторона, несмотря на довольно непонятные оговорки, фактически принимала требования его представителя Гянджи-заде, Эльчибей еще больше ужесточил свою позицию, и московские переговоры вошли в тупик. Однако спустя уже неделю, 20 апреля, они получили довольно странное развитие в Анкаре. Ступишин писал по этому поводу: «Ваган Папазян, у которого я был 23 апреля перед встречей Левона Тер-Петросяна с главами дипломатических представительств, ездил вместе с ним в Анкару на похороны турецкого президента Тургута Озала и участвовал в беседах с присутствовавшими на траурных церемониях иностранными делегатами. Из того, что рассказал мне министр иностранных дел и всему дипкорпусу сам президент, вырисовывалась такая картина.
Самолет президента Армении прибыл в Анкару 20 апреля, и первое, что сделал Папазян, - проконсультировался с Казимировым, который был в составе российской делегации. План Казимирова, обсуждавшийся на московских переговорах с участием представителя НКР, в принципе устраивал Армению. В Анкаре армяне были намерены продвигать основные идеи именно этого плана...»
Речь шла о возврате Кельбаджара азерам ради каких-то непонятных переговоров. Получалось, что еще армянская сторона просила: придите, возьмите свой Кельбаджар, только сядьте с нами за стол переговоров…
Дальнейшее развитие событий Ступишин представляет в своих мемуарах так: «21 апреля все собрались на траурной церемонии, и уже там начались беседы по Карабаху.( Кстати, отметим, что это было накануне очередной годовщины Геноцида, когда наше руководство на уровне президента решили в Анкаре воздать дань памяти президенту Турции, причем речь идет о том самом Тургут Озале, который ровно за 2 недели до этого обещал: «Турция покажет зубы». Интересно, чем наше бывшее руководство объяснит свое столь странное поведение? Только пусть не говорят, что положение Армении было столь тяжелым, что нужно было использовать любой повод для убеждения турок, чтобы они случайно не напали на нас. Именно в эти дни российские войска вошли в Зангезур, и если цель наших руководителей была в том, чтоб пробудить в сердцах турок милосердие, то подобные объяснения будут просто смехотворны…- К.С.) Армянская делегация не приняла посреднических услуг Демиреля и Шеварднадзе в организации встречи Тер-Петросяна с Эльчибеем. Сказали: сами организуем. В меджлисе, после официального завтрака Папазян подошел к азербайджанскому президенту, чем того сильно удивил. Услышав прямое предложение переговорить с Тер-Петросяном, Эльчибей заколебался, потом попытался отсрочить встречу, но Ваган проявил настойчивость, и оба президента сделали по три шага навстречу друг другу. Тут же подошли Кравчук и Шеварднадзе, за ними турецкий мининдел Четин и, кажется, Хижа, возглавлявший российскую делегацию. Всем хотелось попасть в объектив, запечатлевший исторический момент. Договорились о встрече, причем армяне не комплексовали и согласились на ее проведение в гостинице, где остановился Эльчибей. Беседа с глазу на глаз продолжалась полчаса. Азербайджанский президент вроде бы дал себя убедить возобновить московские переговоры, прерванные по его инициативе. Более того, он согласился с Тер-Петросяном, что уход Карабаха из Кельбаджарского района зависит от достижения договоренности о перемирии и снятии блокады, то есть, другими словами, принял идею «пакетного урегулирования».
Словом, все, что имело место в Анкаре, ЛТП считает блестящей дипломатической победой, ради которой, почему бы и нет, стоит немного побегать за Эльчибеем, попросить его - иди забери Кельбаджар, только бы добиться перемирия. В результате они приходят к следующим устным договоренностям:
«- Все вопросы решаются комплексно, «пакетом», при этом ни Армения, ни Карабах не отказываются обсуждать вопрос вывода карабахских войск из Кельбаджара, однако это решение возможно только в контексте других мероприятий;
- эффективное прекращение огня - под международным контролем;
- международные гарантии безопасности населения Нагорного Карабаха;
- разблокирование всех дорог;
- самостоятельное участие представителей Нагорного Карабаха на всех переговорах».
Насколько эти договоренности были выгодны Армении и Карабаху, видно из того, что здесь и речи нет о статусе Карабаха, что является основой всей этой истории. И, учитывая реальную ситуацию, можно однозначно сказать, что в тот момент никто и слушать бы ничего не захотел о независимом статусе. Однако самое существенное здесь не это. «Сложилось такое впечатление, что он (Эльчибей- К.С.) с трудом вникал в суть обсуждаемого, - завершает свою мысль Ступишин. - Он  явно не владел ситуацией и совсем не разбирался в механизмах урегулирования ». А это означает одно: Эльчибею и не нужно было все это, его единственным стремлением было завоевать Карабах. В таких обстоятельствах просто абсурдны эти наши «дипломатические» победы, готовность возвращения освобожденных земель и т.д.

(Продолжение следует)
Кероб САРГСЯН

http://iravunk.com/iravunkrus/index.php?option=com_content&view=article&id=309:handipum&catid=97:2012-03-28-12-39-23