 Помните, в прошлый раз я упомянул главное, на мой взгляд, отличие
подлинной элиты от эрзац-элиты? Настоящая элита способна добровольно
уступить и отойти в сторону (я подчеркиваю - добровольно), если этого
потребуют высшие интересы, тогда как эрзац-элита будет держаться за
власть зубами и когтями, любой ценой, при любых обстоятельствах. И вот
теперь мы подходим к важному выводу: мы уже можем нащупать ответ на
вопрос: почему в Армении не удаются реформы, почему остановилось
развитие страны.
В тех обществах, где за кулисами политической жизни сохраняется (как в
Европе) или возникает и развивается (как в Новом Свете) традиционная
аристократия, как хранительница необходимых качеств элиты и ее моральный
арбитр, там пороки демократии удается сгладить с той или иной степенью
эффективности. Какой бы некачественной ни была в таких обществах власть,
накопившиеся и апробированные в течение веков критерии формирования и
деятельности элиты служат хорошими фильтрами против инородных
проникновений, угрожающих национальной идентичности. Но там, где по ряду
исторических причин традиционная аристократия (по крови или по духу -
неважно) уничтожена или изгнана, там приходит в действие примитивнейшая
формула демократии - торжество большинства, которая приводит в конечном
итоге к торжеству серости, глупости, хамства, жадности и невежества.
Причина проста: в обществе (любом) совсем немного людей, которые
совмещали бы в себе и ум, и образованность, и порядочность, и хорошее
воспитание, и достоинство, и здоровое национальное чувство. Такие люди,
конечно, есть, но они всегда в глухом меньшинстве, и стать частью элиты
они могут только при двух условиях: во-первых, должны быть востребованы
те качества, которыми они обладают; во-вторых, должна существовать в их
обществе сила (не обязательно, но желательно власть), владеющая
традициями и принципами селекции элиты. Если этой силы нет и элитные
качества не востребованы, на первый план выходит совсем другая публика.
Именно ее мы и наблюдаем в высших эшелонах многих постсоветских обществ.
Посмотрите
на Россию: от Рюрика до Николая II русский народ, русское дворянство
создавали и пестовали национальную элиту, которая в свою очередь строила
великую страну, великую культуру. Но всего несколько роковых ошибок
привели тысячелетнюю монархию и народ России к катастрофе: пришел 1917
год и блистательная элита была растоптана, уничтожена, изгнана. Но даже и
через сто лет после этого имперская инерция держит страну в движении, в
развитии. Куда это развитие ведет, другой вопрос; о России мы поговорим
как-нибудь в другой раз.
Армянская аристократия, за некоторыми
исключениями, никогда, по-видимому, не отличалась обостренным чувством
ответственности за величие и процветание собственной страны и народа,
даже в периоды полного или частичного суверенитета. Она была
недостаточно мотивирована, недостаточно амбициозна. Или, может быть,
слишком амбициозна для того, чтобы связывать собственное благополучие
исключительно с процветанием собственной родины. Анализ причин этого
нуждается в специальном исследовании, но примеры того, как видные
представители армянской знати, даже цари, легко оставляли родные края и
уходили вместе со своим окружением и военными дружинами на службу в
чужие страны, оставляя свою родину полупустой и незащищенной, к
сожалению, достаточно хорошо известны. Слабость института монархии,
по-видимому, была не случайна, она знаменовала собой более глубокое
явление: слабость государственной власти вообще. Впрочем, и в эту тему
сейчас углубляться не будем. Каковы бы ни были причины, факт остается
фактом - уже в позднем средневековье под натиском пришлых кочевых
варваров армянская родовая знать как реальный фактор и источник
формирования национальной элиты практически сошла с исторической сцены,
сохранив лишь фантомное, мифическое присутствие в общественной памяти.
Не имея собственной государственности, национальная элита в Армении
формировалась под влиянием чужих элит и чужих идеологий. Потому-то и
оказалась она столь хрупкой и нестойкой перед чернью, рвавшейся (и
дорвавшейся) к рычагам власти; перед моральными и материальными
трудностями голодных, холодных и темных лет; перед испытанием войной.
Нужно с горечью признать: очень многие представители нашей блестящей
интеллигенции времен поздней Российской Империи и советского периода,
которой многие по праву гордятся и по которой вздыхают ностальгически,
не воспринимали свою персональную судьбу как составную часть
исторической судьбы армянского народа, потому и не сумели создать
важнейшую традицию, присущую национальным элитам - традицию причастности
и жертвенности. В годины испытаний, а то и просто по соображениям
профессионального и карьерного роста они часто покидали (и продолжают
покидать) родину, не находя в себе сил для принятия на себя груза
ответственности; в трагическом раздвоении судьбы на персональную и
национальную выбор армянского интеллигента часто уводит его во внешнюю
или внутреннюю эмиграцию. Но даже и независимо от собственного выбора,
туда же его оттесняет напористость эрзац-элиты, о которой мы уже
говорили. Мы с вами говорим о настоящих интеллигентах, потому что других
ведь и не бывает. Другие и есть эта эрзац-элита.
(Это, кстати, наблюдается довольно отчетливо и в эволюции многих политических партий Армении.)
Момент,
наиболее благоприятствовавший возникновению ответственной национальной
армянской элиты - конец 80-х, начало 90-х гг. прошлого века - был
бездарно упущен. Горлохваты с менталитетом даже не городской, а
провинциальной шпаны, пришедшие к власти на волне Карабахского движения и
отрицавшие все, что выходило за узкие рамки их рабис-национализма и
полублатных понятий, в том числе ценность знаний, профессионализма и
опыта, надолго отвадили у образованных слоев Армении желание быть
причастными к политическому (да и какому-либо другому) реформированию и
развитию своей страны. Потому что «быть причастным» к какому-либо
важному делу в нашей стране означало и сейчас означает одно: быть
причастным к власти, иначе вас и близко ни к чему не подпустят. При этом
состав, деятельность и методы воспроизводства этой власти вовсе не
внушают интеллигентному человеку надежд на возможность осуществления
каких-либо реформ.
Ведь настоящая реформа может быть претворена в
жизнь только и только при одном условии: те, кто за нее берется, должны
отчетливо сознавать - если реформа настоящая, значит в ее результате
может произойти (и, как правило, происходит) смена власти. Это осознание
и готовность идти на реформы ценой утраты собственной власти и есть
главный критерий подлинности реформы и искренности власти,
провозгласившей реформаторский курс. Все остальное - блестящие
самоуверенные речи, отпечатанные на глянцевой бумаге экспертные оценки и
слезы умиления в чиновничьих глазах - гроша ломаного не стоит. Всем
давно понятно, что армянский правящий класс способен пойти только на
такие реформы, которые не угрожают его власти. Вот уже два десятилетия
реформы в Армении носят именно такой характер; каждая рассматривается
сквозь призму главной задачи - сохранения и воспроизводства власти.
Достаточно проанализировать лишь некоторые из них, чтобы стала понятна
общая тенденция. Вот один пример.
Проблема предоставления
армянского гражданства армянам Спюрка волновала наше общество с первых
дней независимости. Вопрос был ясен как Божий день: Диаспора - не
следствие политической или экономической эмиграции; подавляющее
большинство наших зарубежных соотечественников оказались лишены родины в
результате геноцида.
Следовательно, они обладают естественным и
неотчуждаемым правом воссоединиться с родным народом и родной страной
всеми приемлемыми для них способами - от туристических поездок до
переезда на постоянное место жительства, от благотворительной помощи до
полноценного участия в экономической, политической и культурной жизни
страны. Так думали и чувствовали не только дашнаки или представители
самой Диаспоры; таковы были общественные настроения всего народа - и в
Армении, и в Карабахе. И, разумеется, предоставление армянам Диаспоры
права на получение гражданства Республики Армения вне зависимости от
наличия у них какого-либо иного гражданства (было бы странным, если бы
они его не имели) рассматривалось в качестве самого прямого и
непосредственного способа воссоединения нации. Но не тут-то было. Не без
влияния старой, ориентированной только и только на Москву кагэбэшной
номенклатуры поползли гнусные разговоры: мол, эти «ахпары», эти любители
апельсинов и сигар понаедут и скупят тут все наше - заводы, фабрики,
парикмахерские, фермы. А мы что, хуже? Нельзя им гражданство давать.
Сами все приватизируем. И приватизировали. Самыми бандитскими
способами.
Результат той реформы - экономический коллапс и
уничтожение национального достояния, от которого не можем оправиться до
сих пор. А ведь если бы гораздо более опытные в бизнесе армяне Диаспоры
принимали участие в той ранней фазе приватизации, все могло бы быть
несколько иначе, не так ли? Но роль им тогдашние власти отвели строго
ограниченную: благотворительность на родине и лоббистские усилия в
поддержку нового армянского начальства за границей. Потому и придуман
был аодовской верхушкой закон, разрешающий предоставление армянского
гражданства только при условии отказа от любого другого. Фактически это
был дискриминационный запрет, закрепленный затем в Конституции. Истинной
причиной этого абсурдного запрета были, конечно, не столько
экономические причины, сколько опасения политического характера: ясно
было, что, став политически активным компонентом нового общества, армяне
из несоветского мира голосовать за тех, кто претендовал тогда занять
место советской номенклатуры, ни в коем случае не будут. Подавляющее
большинство их голосовало бы за дашнаков, многие - за гнчаков или
рамкаваров. Но не за АОД и не за коммунистов - это было ясно. И власти
проще оказалось поставить крест на вековых национальных чаяниях о
воссоединении, чем рискнуть своим положением. Пятнадцать лет прошло в
борьбе за упразднение этого гнусного закона. Пятнадцать лет, и
неподдающееся подсчету число утраченных надежд, возможностей, не
состоявшихся экономических проектов, не вложенных инвестиций, не
переехавших в Армению, Карабах, на освобожденные территории новых
поселенцев. Наконец, в 2005 г. под давлением дашнаков, состоявших тогда в
правящей коалиции, Конституция была изменена и запрет был снят, хотя и
теперь получение армянского гражданства сопряжено со множеством
бюрократических препон. Но если подумать, власть пошла на уступку
только потому, что за прошедшие с восстановления независимости полтора
десятилетия в Диаспоре в значительной степени угас энтузиазм по поводу
обретения суверенной родины. Старое поколение политически активных
западных армян, бескорыстных носителей идеи независимой Армении и
восстановления наших национальных прав, сошло со сцены; пришли новые
люди, появились новые мотивации, да и сама Диаспора стала другой, как по
составу, так и по структуре и идеалам. Эта Диаспора уже и не стремится к
политической активности на родине. То есть для властей особой опасности
не представляет. Если в самой Армении не произойдет кардинальных
перемен, если страна не обретет нового стержня, процесс деформации
национальных ценностей Диаспору тоже не минует.
Вот вам пример того,
как ради сохранения властных позиций правители Армении просто
уничтожили в зародыше потенциальную возможность качественного рывка,
который Армения и армянский народ могли совершить, но не совершили. Эту
тему мы продолжим.
В. МАРИНОСЯН
http://www.sobesednik.am/ru/politic/3144-2012-07-21-07-57-36
|
