Пока ведущие СМИ на всех континентах привычно судили-рядили о ходе гражданской войны в Ливии и сирийской междоусобице, терактах, протестных выступлениях, боях в других странах Большого Ближнего Востока, на юго-востоке Турции и северо-востоке Ирака произошли события, которым главные массмедиа Старого и Нового Света не уделили даже минимума внимания.

Между тем недавно развернулись самые тяжелые за последние три года бои между подразделениями турецкой армии и формированиями Курдской рабочей партии (КРП), в которых погибли не менее 14 турецких военнослужащих и семи повстанцев из КРП. Одновременно группировка иранского Корпуса стражей исламской революции (КСИР) захватила на территории Ирака три лагеря боевиков Партии свободной жизни Курдистана («Пежак», ПСЖК). Она очень близка к КРП, и отдельные эксперты даже считают, что КРП и Партия свободной жизни Курдистана – это единая организация, отряды которой оперируют и в Турции, и в Иране.

КСИР применил против курдов тяжелую артиллерию и вертолеты. По данным его командования, корпус потерял всего четырех человек (один убитый и трое раненых), но курды заявляют, что число только погибших иранцев доходит до 150. Более того, «Пежаку» удалось устроить диверсию в Иране, в результате которой погиб генерал КСИРа Аббас Асеми.

Взгляд в прошлое

Обсуждать данную ситуацию сложно без исторического экскурса.

Как известно, курдский вопрос – один из наиболее болезненных в ближневосточной и даже всей мировой политике. Ведь курды – крупнейший на планете народ (их общая численность – 30–40 млн человек), не имеющий собственной государственности. Не менее 90 процентов компактно проживают в географической области, которая называется Курдистан и находится на стыке территорий Турции, Ирана, Ирака и Сирии. В этих странах насчитываются соответственно от 11 до 16, примерно 5, 4–6 и около 2 миллионов курдов.

До начала ХХ века почти весь Курдистан (за исключением его иранской части) входил в состав Оттоманской империи. Но ее крах вследствие поражения в Первой мировой войне ничего курдам не дал. Они развернули активную борьбу за независимость и в 1927–1930 годах даже создали Араратскую республику на востоке Турции, а в 1946-м – Мехабадскую – на западе Ирана. Однако оба гособразования были ликвидированы турецкими и иранскими войсками.

Новый всплеск курдского освободительного движения пришелся на 60–70-е годы. Так, в Иране после антишахской революции в 1979-м курды ненадолго взяли под контроль иранскую часть Курдистана, и лишь КСИР восстановил здесь власть Тегерана. В Ираке они на протяжении многих лет продолжали вооруженное сопротивление и в 1975 году обрели формальную автономию.

В ходе ирано-иракской войны (1980–1988) и Тегеран, и Багдад пытались использовать «вражеских» курдов в своих целях. Нельзя сказать, что они добились в этом значительных успехов, тем не менее чтобы подавить очередное курдское восстание, режиму Саддама Хусейна потребовалось прибегнуть к настоящему геноциду (вплоть до использования химического оружия против мирного населения).

В Турции, где еще с 30-х годов запрещалось употребление курдского языка, таких понятий, как «Курдистан» и «курды» (именовались официальной пропагандой «одичавшими горными турками»), борцом за их независимость выступила РПК во главе с Абдуллой Оджаланом. Партии помогал Дамаск, ее руководство базировалось на сирийской территории. Однако в 1998 году Анкара под угрозой военного вторжения потребовала от Сирии изгнать лидеров повстанцев, а та, лишившись покровителя в лице Москвы, вынуждена была подчиниться. В 1999-м турецкий спецназ похитил Оджалана в Кении, и сейчас он отбывает пожизненное заключение на острове Имралы в Мраморном море.

Агрессия против Кувейта обернулась для Ирака в 1991 году сокрушительным поражением от коалиции, в которой главной силой являлись США. Однако американцы, рассматривавшие тогда Багдад как противовес Тегерану, не захотели добивать режим Саддама Хусейна. В итоге он сумел вскоре подавить восстания шиитов на юге и все тех же курдов на севере страны. Правда, Запад решил хоть как-нибудь облегчить участь инсургентов и запретил иракским ВВС совершать полеты над южными и северными районами собственного государства. Шиитам это не помогло, а вот курдам, имевшим достаточно сильные вооруженные отряды, удалось выстоять. В итоге Иракский Курдистан превратился в полунезависимый регион, где власть делили Демократическая партия Курдистана Масуда Барзани и Патриотический союз Курдистана Джаляля Талабани.

Естественно, курдские движения за независимость в Ираке, Иране и Турции, как правило, рассматривались и как борьба за единый Курдистан. Долгое время лидерами в ней считались турецкие курды – и по общей численности, и по силе вооруженных формирований. Однако после того как их иракские соплеменники фактически создали собственную республику, лишь формально подчиняющуюся Багдаду, именно она стала центром притяжения для всех курдов. Особенно после короткой победоносной кампании, проведенной весной 2003 года американцами и их ближайшими союзниками в Месопотамии.

Курды оказали войскам США самое активное содействие. Поскольку Анкара на сей раз отказалась помогать Вашингтону, 173-я воздушно-десантная бригада армии США начала наступление с севера на Багдад, опираясь на территорию Иракского Курдистана. Курдские отряды (пешмерга) вошли в столицу Ирака вместе с американскими войсками и участвовали в наведении порядка в охваченном хаосом городе.

Против общего врага?

В 2004–2007 годах, когда в Ираке шла война всех против всех, курдская «автономия» была оазисом спокойствия и лояльности. Ведь здесь уже давно существовали и достаточно успешно функционировали государственные и силовые структуры. Иракский Курдистан по сути окончательно освободился от какого-либо влияния со стороны Багдада. Например, обладая значительными запасами нефти, курды продают «черное золото» напрямую, не испрашивая разрешения в центре. И вместе с тем Джаляль Талабани в соответствии с новым принципом разделения властей в Ираке занял пост президента страны. Это снизило уровень сепаратизма в Иракском Курдистане, поскольку он и так добился независимости да еще получил значительные полномочия в плане управления всем Ираком.

Но тут новые проблемы к иракским курдам пришли из Турции. Отсюда к ним перекочевало большинство формирований РПК. Анкара, разумеется, не желала, чтобы боевики чувствовали себя как дома у юго-восточных турецких рубежей, совершая периодические вылазки через кордон, и в 2008 году двинула войска на сопредельную территорию. В этих условиях иракские курды не только не поддержали братьев по крови, но и принялись помогать туркам. Объяснялось это достаточно просто – Талабани и Барзани (президент Иракского Курдистана) не хотели под ударами с севера утратить все то, чего удалось достичь за несколько минувших лет. Кроме того, вполне вероятно, они просто решили избавиться от конкурентов в соперничестве за лидерство в «Большом Курдистане».

Наконец, не исключено, что на сложившуюся в регионе ситуацию повлиял Вашингтон. Она поставила американцев в крайне тяжелое положение, ибо им пришлось маневрировать между двумя союзниками – курдами и турками. А США не собирались ссориться ни с теми, ни с другими. Поэтому Белый дом и Госдеп постарались, чтобы иракские курды сохранили максимальную степень автономии, но не пытались развалить ни Турцию, ни Ирак.

Анкара под сильным давлением ЕС в последние годы смягчила политику в отношении курдов. С 1 января 2009 года начал вещание первый государственный курдский телеканал. А летом 2010-го министр иностранных дел Турции Ахмед Давудоглу в официальном интервью впервые использовал слово «Курдистан» для обозначения северной части Ирака. Поэтому недавние бои стали определенной неожиданностью.

У нынешнего внезапного обострения ситуации есть несколько совершенно разных объяснений. Сами курды заявляют, что КСИР пробивает через север Ирака коридор из Ирана в Сирию для помощи этой стране в случае ее войны с Турцией (о возможности подобного развития событий см. статью «Если Анкара разозлится…» в № 24 «ВПК»). Но данная причина выглядит весьма сомнительной. Коли в Тегеране и вздумают поддержать Дамаск, ничто не помешает иранским войскам атаковать Турцию со своей территории. Это даже удобнее, поскольку тогда турецкая группировка, развернутая против Сирии, получит удар в тыл.

На самом деле объяснение может быть прямо противоположным.

После прихода к власти в Турции в 2002 году умеренно исламистской Партии справедливости и развития Анкара заметно поменяла внешнеполитический курс. В частности, резко улучшились ее отношения с Тегераном. Очень даже допустим вариант, предполагающий, что Иран и Турция договорились о совместных действиях против РПК/ПСЖК, дабы максимально ослабить, если не совсем разгромить наиболее радикальную из курдских группировок. Это особенно актуально в свете предстоящего ухода США из Ирака. После чего де-факто независимый Иракский Курдистан станет центром притяжения всех курдов, у которых возникнет соблазн реализовать идею большого независимого Курдистана. Вдобавок совершенно очевидно, что силовые структуры Ирака не будут иметь достаточного потенциала для обуздания курдской «вольницы»: им бы не дать возобновиться суннитско-шиитскому противостоянию. Вот почему соседям надо решать курдский вопрос самим и чем быстрее, тем лучше.

Разведка боем

В свете этого весьма симптоматично поведение Вашингтона. Его главный враг (Иран) вторгся в страну, за которую США несут прямую ответственность (Ирак). Более того, атакованы лучшие друзья американцев – курды. Однако Соединенные Штаты не только не бросили в бой свою армию, но даже не выразили протеста. Это, пожалуй, самый интересный аспект происходящих событий.

Объяснить столь удивительную пассивность американцев можно было бы тем, что КРП/ПСЖК им не жалко, ведь эти организации в самих США объявлены террористическими. Однако сопротивление иранцам оказывала не только ПСЖК, но и курдские силы в целом. И руководство Иракского Курдистана официально заявляло о том, что его формирования сражаются с агрессором, стремящимся дестабилизировать весь регион.

Вполне вероятно, на американцев уже действует «эффект ухода». Хорошо известно: если великая держава принимает решение о выводе войск из развивающейся страны, то по чисто политическим соображениям оно оказывается необратимым. Более того, еще на этапе ухода военнослужащие практически полностью самоустраняются от того, что происходит в покидаемом регионе, и вступают в бой лишь в случае прямого нападения на них. Так было во Вьетнаме, когда его оставляли сперва французы, а затем американцы, в Алжире, которому предоставил независимость де Голль, в Афганистане, откуда вернулся в СССР советский ограниченный контингент. Нет особых сомнений, что аналогичный эффект теперь имеет место в Ираке (а скоро распространится и на Афганистан).

Плюс к тому очевидно, что США просто не готовы к войне с Ираном. Ведь в этом случае надо не только останавливать вывод войск из Ирака, но и возвращать их обратно. Это займет весьма значительное время (тогда как иранское вторжение в Ирак уже налицо), потребует гигантских расходов, что особенно нежелательно для Америки, остановившейся в шаге от дефолта.

Нельзя также забывать о том, что в случае войны между США и Ираном в заложниках оказываются войска западной коалиции в Афганистане, которые в принципе не смогут сражаться с регулярной армией из-за отсутствия танков, средств ПВО, совершенно недостаточного количества артиллерии и ударной авиации. Да еще и в условиях заметного ухудшения отношений с Пакистаном, который способен просто перекрыть американцам пути транзита. Поэтому в Вашингтоне явно надеялись, что иранское вторжение будет быстрым и локальным, а потому его можно «не замечать».

Скорее всего в этот раз так и произойдет. Но проблема ведь никуда не денется. Потенциалы вооруженных сил Ирака и Ирана несопоставимы. Тегерану как минимум симпатизирует часть иракских шиитов. Поэтому иранские войска смогут вторгнуться в Ирак совершенно свободно, причем не только в Курдистан. Следовательно, уместно предполагать, что действия КСИРа – заодно и своеобразная «разведка боем», проверка американской реакции.

Интересно, что практически то же самое мы наблюдаем в Афганистане. После заявления Обамы о выводе войск США талибы, не дожидаясь 2014 года, принялись за массовый отстрел представителей кабульского режима, не смущаясь присутствия американцев.

По-видимому, США всерьез уходят с Ближнего и Среднего Востока (дополнительным подтверждением этого является их фактическое самоустранение от ливийской операции НАТО, которая из-за этого грозит окончиться позорным провалом). Войны в Афганистане и Ираке обошлись им более чем в шесть тысяч погибших военнослужащих и стоили свыше триллиона долларов («благодаря» Афганистану обе эти цифры растут и сегодня). Продолжать эту эпопею для Вашингтона не имеет смысла. Американцы давно и систематически снижают объем вывоза нефти из зоны Персидского залива. Если в 2001 году на этот регион пришлось 23,26 процента импорта США углеводородов, то в 2010-м – 14,53 процента. Красноречивая тенденция. Для справки: за тот же период доля России в американском нефтяном импорте выросла с 0,76 до 5,2 процента. Гораздо больше «черного золота» получают отсюда ЕС, Китай, Япония, Индия.

Усиление Ирана абсолютно неизбежно. Вопрос американского удара по нему надо считать в обозримой перспективе закрытым, а для Тель-Авива – это неразрешимая проблема из-за большого расстояния, отделяющего еврейское государство от Исламской Республики. Несмотря на всю мощь Армии обороны Израиля, ей не хватит сил и средств для «дистанционного разгрома» иранцев (хотя бы из-за отсутствия стратегической авиации, крылатых ракет и нехватки самолетов-заправщиков).

Но и Иран не пойдет на самоубийственную атаку Израиля. Тегеран будет «прессовать» арабов и курдов, которые наверняка очень захотят возвращения американцев. Но Вашингтон, не исключено, откажет по целому ряду причин политического, экономического и военного характера. США в ближайшие годы могут начать уходить в изоляцию, в которой они пребывали до Перл-Харбора в декабре 1941-го с коротким перерывом, выпавшим на окончание Первой мировой войны.

Есть ли новый кандидат на роль «начальника» на Ближнем и Среднем Востоке вместо США. Да. Это – Китай. Пекин даже более желателен для местных режимов, чем Вашингтон, поскольку не пристает с разными глупостями типа демократии и прав человека. Кстати, в момент начала иранского вторжения в Ирак руководство последнего находилось с визитом в столице КНР...