Послание Маврикия полностью соответствует более ранней римской традиции
представления армян как исторически непокорного народа, осмеливающегося
сопротивляться римской и иранской гегемонии. Имеющий геополитическую
основу тот же негативный лейтмотив об образе армян легко узнаваем в
комментарии римского историка Публия (Гая) Корнелия Тацита (56-ок. 120):
«Этот
народ испокон веков был ненадежен и вследствие своего душевного склада,
и вследствие занимаемого им географического положения, так как земли
его, гранича на большом протяжении с нашими провинциями, глубоко
вклиниваются во владения мидян. Находясь между могущественнейшими
державами, армяне по этой причине часто вступают с ними в раздоры,
ненавидя римлян и с ревностью относясь к парфянам».
Ориентированные на национальную независимость те же политические взгляды
армян находят свое косвенное подтверждение в словах прославленного
главнокомандующего (спарапета) армянской армии Васака Мамиконяна,
сказанных им после того, как он был вероломно захвачен персидским царем
Шапухом II (309-379):
«[Находясь на свободе], я великаном был. Я
одной ногой стоял на одной горе, а другой ногой - на другой горе. Когда
на правую я опирался ногу, проваливалась правая гора. Когда на левую
опирался ногу, проваливалась левая гора». Царь Шапух спросил: «Ну, скажи
мне, что это за горы, что проваливались под твоей стопой?» Васак
сказал: «Из тех гор - одной горою был ты, другою горою был царь
греческий (т.е. римский император.- А.А.). Пока Бог благоволил ко мне, я
и тебя проваливал под землю, и греческого царя… (цитата взята из
«Истории Армении» историка V века Фавстоса Бузанда.- А.А.)
Примечательно,
что суждения как Тацита, так и императора Маврикия были высказаны в
периоды комбинированной иранской и римской/византийской политики по
оккупации Армении или ее разделу. Поэтому антииранские и
антивизантийские массовые настроения армян абсолютно понятны.
Предубеждения по отношению к полноценно состоявшейся этнокультурной
консолидации армян в указанные исторические периоды, на самом деле,
прекрасно иллюстрируют важную межкультурную корреляцию
социально-психологической теории фрустрации-агрессии-смещения - «чем
более развита координация и дисциплина внутри группы, тем более
враждебно настроено против нее ее окружение».
Некоторые
этнопсихологические черты раннесредневековых армян, живших на Родине - в
Армении, подмечает видный военный историк-византинист, профессор
Чикагского университета Вальтер Кэги. Он, в частности, указывает на «их
тяготение к местной автономии» и «волю оставаться явственно армянами»,
подчеркивая, что и арабы, и византийцы были вынуждены брать в расчет
«бескомпромиссность и суровый характер армян». Согласно Кэги, «ни в
одной другой области Византийской империи… местные жители не имели
традиции быть так хорошо вооруженными и склонными полагаться на самих
себя, свои кланы и группы знати», как в Армении.
Вышеприведенные
исторические данные демонстрируют, что армяне полностью
квалифицировались, чтобы считаться вероятными противниками Византийской
империи. Поэтому их исключение из соответствующего списка «Стратегикона»
нельзя считать случайностью. Вопрос о причинах их отсутствия ранее
никогда не ставился (впрочем, «Стратегикон», насколько мне известно,
вообще был проигнорирован армянской историографией - отчасти, вероятно,
оттого, что Армения и армяне там ни разу не упомянуты). Между тем
обсуждение этого вопроса может привести нас к ряду важных выводов и
предположений. Ниже предлагается перечень возможных ответов.
1. Если
Маврикий действительно имел армянское происхождение (по этому поводу
ученые высказывали различные мнения), то это обстоятельство могло
удержать его от открытого изображения армян как враждебного народа, так
как тем самым он косвенно мог поставить под удар свою собственную
репутацию. (В этой связи напомним о средневековых армянских преданиях,
сохранившихся в историях армянских авторов XI-XIII вв. Степаноса
Таронского Асохика, Анонимного повествователя (Псевдо-Шапуха Багратуни),
Киракоса Гандзакского, да и историков более позднего периода, согласно
которым Маврикий был родом из Армении, якобы из деревни Ошакан или из
Тарона, или же из Ани. В Ошакане до сих пор частично уцелела так
называемая «Маврикиева колонна», уникальный базальтовый памятник VII в.,
который, по местной традиции, считается надгробием матери императора
Маврикия.)
2. Приблизительно по той же мотивации Маврикий заведомо
должен был сдержать себя от негативного изображения армян, поскольку они
уже составляли значительную часть византийской военной и политической
элиты: многие византийские сановники и особенно полевые командиры имели
армянское происхождение. Как подсчитал известный американский
византинист, профессор Питер Харанис, «Прокопий [Кесарийский] упоминает
по имени не менее чем семнадцать армянских командиров, в том числе,
конечно, великого Нарсеса». Хотя, как отмечает Харанис, армянский
элемент занимал видное место в армиях императоров Юстиниана и Тиберия II
Константина (574-582), «ситуация изменилась в ходе правления Маврикия,
главным образом в результате аваро-славянских вторжений на Балканский
полуостров. Эти вторжения практически ликвидировали Иллирию как источник
рекрутов и снизили возможности Фракии. Они отрезали связь с Западом и
сделали вербовку там крайне затруднительной. Как следствие, империя была
вынуждена набирать рекрутов для своих войск в другом месте. Она
обратилась к регионам Кавказа и Армении. В армиях Маврикия мы все еще
находим немного гуннов, а также немного лангобардов. Булгар там также
встречаем. Но доминирующий элемент - армяне».
Чтобы успешно
реализовать свою предумышленную политику по переселению армян в
неспокойные пограничные регионы империи, в основном на Балканы и
особенно во Фракию, Маврикий последовательно и целенаправленно обхаживал
армянских военных. Он очень полагался на их лояльность и военное
мастерство. Поэтому в действующем руководстве по тактике для командиров,
многие из которых сами были армянами, представить их угрозой и
недружелюбным народом было бы совершенно неуместно. В связи с этим было
бы полезно вспомнить, что один из предшественников Маврикия, император
Юстиниан, был до такой степени снисходителен по отношению к бывшим
руководителям армянского восстания 538-539 гг., что, в конце концов,
один из них, Артаван Аршакуни, спланировал покушение на собственную
персону императора. Ведь, по Прокопию Кесарийскому, Артаван был тем
человеком, который до этого, в 538 г., лично убил наместника Юстиниана
Акакия, а в 539 г.- посланного против армянской повстанческой армии
генерала Ситту. И даже после раскрытия дела о покушении на свою жизнь
Юстиниан оставил Артавана фактически безнаказанным и продолжил
использовать его полководческий дар. Такое послабление по отношению к
армянским генералам, некоторые из которых раньше сражались против его
армий, явно вытекало из его желания использовать их военное мастерство и
вооруженные силы. В конечном итоге такая политика оправдывала себя,
принося реальные военные плоды, как в случае с Артабаном, братьями
Камсаракан, великим Нарсесом и множеством других талантливых генералов
армянского происхождения. (Кстати, такое отношение к ранее крамольным,
но одаренным военачальникам имеет свои аналоги в мировой истории.
Вспоминается, например, назначение в 1700 г. - всего через несколько лет
после участия в государственном перевороте - английским королем
Вильгельмом III лорда Джона Мальборо командующим английскими войсками в
Голландии и послом по особым поручениям на континенте.)
3. В 591 г.
Маврикий навязал армянскому духовенству в византийской части Армении
доминирующую в империи христологию Халкедонского собора. Опять же, целью
было не жестокое подавление армян, но их плавная эллинизация.
Изображение же армян как враждебного народа причинило бы вред его
церковной инициативе также.
4. Пропуск армян из списка «Стратегикона»
о враждебных народах может служить еще одним доказательством в
поддержку датировки составления этого военного пособия в период
царствования Маврикия в 582-602 гг. Если рассматривать этот вопрос
только лишь с точки зрения данного упущения, то наиболее вероятным
сроком составления «Стратегикона» нужно будет считать последнее
десятилетие его правления, т. е. после того, как в 591 г. персидский
царь Хосров II уступил часть Восточной Армении Маврикию, сделав таким
образом Византийскую империю владетелем большей части Армении и,
одновременно, большинство армян - подданными империи. После этого
открыто представлять армян в качестве враждебного народа стало бы
практически невозможным.
Таким образом, византийские имперские
предрассудки против армян, будучи подвергнуты цензуре и умышленно скрыты
ввиду политической и военной целесообразности, оставались тем не менее
полностью в силе и служили экспансионистской и колониальной политике
империи по отношению к Армении. Однако, как выше было показано, все это
не помешало армянам, традиционно стремящимся восстановить национальную
независимость или как минимум сохранить местную автономию, правильно
оценить настоящий умысел Маврикия, направленный на уничтожение военного
потенциала Армении. Соответственно, сами армяне воспринимали и
характеризовали Маврикия как враждебного монарха, а его империю как
принципиально колонизаторскую.
http://www.sobesednik.am/ru/social/1012-2011-10-07-17-57-27
|
или Почему император Маврикий не включил армян в перечень «Стратегикона» о вероятных противниках.
