 Когда мы
отмечали День поэзии у могилы Поэтессы всех армян Сильвы Капутикян,
Зорий Балаян передал в дар Дому-музею поэтессы дорогую реликвию -
дважды пересекшую экватор книгу «Караваны еще в пути» с автографами всех
членов экипажа корабля «Армения». На обложке надпись: «Вокруг света -
вместе с Сильвой. 2009-2011 гг.». А экипаж «Киликии», еще при жизни
поэтессы, перед отплытием приходил к ней получить благословение...
«Караваны
еще в пути»... Многие именно эту книгу воспринимают как начало той
огромной всеармянской деятельности, которую начала Сильва Капутикян в
1964 году, своеобразным, поэтическим образом отразив и подняв в ней
Армянский вопрос.
Однако люди, знакомые с биографией поэтессы, знают, что эту свою
деятельность Сильва Капутикян начала гораздо раньше, и начала с
Карабаха. «Карабах и Нахичеван вошли в мою жизнь из бесед с Аветиком
Исаакяном,- пишет Капутикян в книге «Страницы из спрятанных папок».-
Хотя мы жаждали услышать от Мастера о Париже и Венеции, Мастер сам
знал, что нам сказать и рассказать, и рассказы эти были о Карсе, Ани,
Ване и особенно о Карабахе и Нахичеване».
Поэтесса вспоминала, как
Исаакян как-то принес из своего кабинета какую-то книгу и сказал: «В
21-м году в договоре с Турцией указывается, что Нахичеван передается
Азербайджану на двадцать лет. Вот, убедитесь собственными глазами. Срок
прошел, так чего же не возвращают?..»
Эти беседы с Мастером
происходили где-то в середине сороковых годов, когда видные
представители нашей нации все еще надеялись, что армянские земли будут
возвращены по договору. Капутикян вспоминает такой эпизод: «Когда
однажды утром Грачья Кочар позвонил Исаакяну и радостным голосом
возвестил: «Возрадуйся, Мастер, я должен сообщить тебе благую весть - ты
получил орден Ленина!» - Мастер сокрушенно ответил: «Э, Кочар, тоже мне
обрадовал… А я было подумал, что Карабах с Нахичеваном вернули!»
Вот
с такими ожиданиями наступил сентябрь 1959-го. Сильва Капутикян, первая
среди армянских писателей, удостаивается неслыханной чести - получает
официальное приглашение посетить Степанакерт. Как говорят, «виновником»
этого был Баграт Улубабян, который, воспользовавшись хрущевской
оттепелью, поспешил пригласить в Карабах автора стихотворения «Слово к
сыну». Поэтесса, однако, понимала, что следует быть чрезвычайно
осторожной, чтобы излишней смелостью не захлопнуть только-только
открывшуюся дверцу. Выступая в переполненном Степанакертском театре, она
с виноватой улыбкой промолвила, что с огромным удовольствием рассказала
бы, какое впечатление произвел на нее прекрасный Карабах, но такое
больше пристало бы чужеземному гостю, а для нее эта земля такая родная,
такая близкая... «И как я могу почувствовать себя здесь чужой,- сказала
Сильва Капутикян,- когда на каждом шагу доносится до моего слуха сочная
карабахская речь, когда справа и слева вздымаются ввысь вековые
армянские тополя, которые здесь, в Карабахе, еще выше и стройнее - чтобы
с высоких гор увидеть Ереван и сказать ему: мы были, мы есть, и мы
будем!»
Может, именно после этого выступления возникли у поэтессы
замыслы двух стихотворений - «Карабахской речи» и посвященного Баграту
Улубабяну «Армянского тополя».
«История и география даровали
армянскому народу трудную судьбу,- продолжила свое выступление в
Степанакертском театре Сильва Капутикян.- Веками нас разделяли не только
чужеземные враги, но и наша суровая природа, наши огромные горы и
хребты, пропасти и ущелья… Но несмотря на все это, была и сила, которая
объединяла наш народ. Это созданная им культура, его письменность и
литература, песня, архитектура... Тот обладающий силой государственности
фактор, которые соединял нас, объединял и хранил веками...»
Поэтесса
целый месяц путешествовала по Карабаху. И видя на каждом шагу
«плененные, онемевшие-умолкнувшие церкви, хачкары с обломанными
крыльями, порушенные мосты», не смогла сдержать крик боли и протеста.
Яростный гнев ее достиг предела, когда она увидела Хутаванк-Дадиванк,
который, по определению поэтессы, по колено в навозе, с оторванными
языками колоколов, молча молил о помощи посетившую его
соотечественницу...
Что и говорить, после всего этого поэтесса меняет
свое решение держать язык за зубами. Вернувшись домой, она тут же пишет
письмо президенту Академии наук Азербайджана Мамедалиеву.
Сильва
Капутикян была крайне возмущена, получив ответ с откровенно
издевательским подтекстом. Подписавший это письмо «академик» заявлял
поэтессе: «Азербайджан, как вам известно, исключительно богат
археологическими и историческими памятниками… и я считаю, что вряд ли
возможно найти такого предвзятого человека, который мог бы предположить,
что тот или иной народ способен нарочно уничтожать находящиеся на его
земле исторические памятники, которые являются красноречивыми
свидетелями истории его родины».
Интересно было бы знать, что
впоследствии говорили эти «академики» по поводу безжалостного
уничтожения хачкаров Новой Джуги - драгоценных памятников «их родины»?
Борьба
Сильвы Капутикян становится все более и более последовательной и
жесткой. Она обращается с многостраничным письмом к Гейдару Алиеву.
«Нельзя требовать от живущего в своем родном Карабахе армянина, чтобы он
духовно был оторван от своего народа, своей истории и своей культуры,-
пишет она.- …Следует уразуметь, что даже если вы окружите Карабах
Китайской стеной, Армения все равно будет присутствовать в душах армян
Карабаха». А на имя генсека ЦК КПСС Брежнева Сильва Капутикян отправила
обширную телеграмму, содержащую эти же мысли, а также требование
покончить с теми лицемерными заявлениями, будто подвергаемый нещадному
грабежу Карабах является процветающим краем, а гибнущие и уничтожаемые
там памятники - свидетельствами албанского искусства. К этой борьбе
присоединились Серо Ханзадян и Зорий Балаян. И хотя ответа «сверху» так и
не последовало, армянский дух пробудился. А наш молодой соотечественник
Армен Ахназарян из Ирана, воодушевленный всем этим, поклялся стать тем
человеком, который спасет оплаканный Сильвой Капутикян Дадиванк. И
действительно: годы спустя, после того, как армянская армия освободила
монастырский комплекс, ставший в Германии известным архитектором Армен
Ахназарян приехал и восстановил тысячелетний монастырь. Мало того - он
даже осмолил все камни, чтобы никакое принесенное ветром семя не
проросло и не нарушило их вековой покой.
О горбачевской перестройке
Сильва Капутикян говорила: «Пришла перестройка, и мы поверили в нее.
Сначала поверил Карабах. Поверили сто тысяч человек, требующих
воссоединения области с Арменией».
Поверила ли в перестройку сама
Капутикян или нет, но именно она поддержала движение, 15 февраля заявив в
Союзе писателей Армении: «Кто как не писатели должны в первую очередь
возглавить народ? …Пожар уже начался - независимо от нашей воли. Нам
остается лишь помочь, чтобы проблема Карабаха была решена как можно
скорей и справедливо».
Вспомним и тот трудный день накануне встречи в
Москве двух наших писателей-борцов - Сильвы Капутикян и Зория Балаяна с
Горбачевым - 26 февраля 1988 года.
Когда они готовили свое
выступление, вспоминает поэтесса, историк Рачик Симонян передал им в
гостинице «Россия» карту из турецкой энциклопедии 1980 года, на которой
«густая зелень достигала самого Якутска, и в этой сплошной зелени, в
которую входила даже Грузия, оставалось маленькое белое пятнышко с
надписью «Ереван». Это была Армения…»
Положив перед Горбачевым эту
зеленую пантуранскую карту, Капутикян спросила его: неужели русские
закроют глаза на турецкие аппетиты, распространяющиеся и на весь
Алтайский край, и пожертвуют Карабахом? Потом показала ему картину с
армянскими памятниками Нахичевана и спросила: виданное ли дело, чтобы
люди построили столько памятников на чужой земле и в один день вдруг
лишились всего этого? И напомнила слова Грибоедова: чтобы держать свои
южные границы на крепком замке, России необходимо вновь заселить эти
земли армянами.
Но все уже было предрешено... Наши писатели вернулись домой, а на следующий день, 28 февраля, начался Сумгаит.
А
дальше произошло то, о чем все мы знаем. По образному выражению Сильвы
Капутикян, снежный ком покатился так стремительно, что за ним не успел
никто. После той встречи поэтесса побывала в десятках городов Союза,
провела великое множество встреч с представителями советской
интеллигенции, слала письма и телеграммы влиятельным организациям и
известным деятелям.
Справедливого решения проблемы она пыталась
добиться и в Европе: в марте 1990 года она поехала в Германию, чтобы на
месте инициировать движение протеста против сумгаитской резни. Она
встречается как с немецкими, так и с английскими журналистами, дает
интервью газетам, выступает по радио, но в конце концов убеждается, что
сытой Европе не хочется нарушать свой собственный покой. «Почему после
Спитакского землетрясения весь мир протянул руку помощи Армении, и
почему теперь тот же самый мир закрывает глаза на сумгаитский геноцид и
не желает помочь нам?» - возмущенно обращается она к ответственному
секретарю влиятельной Frankfurter Allgemeine Zeitung. Тот отвечает, что
они всегда готовы оказать гуманитарную помощь, но в политические вопросы
не вмешиваются. Возмущение поэтессы усиливается: неужели спасение
людей, которым грозит резня, - вне гуманизма? Вопрос остается без
ответа...
В 1991 году Сильва Капутикян активно поддерживает
ополченцев: часто бывает на позициях, в больницах, по мере сил пытается
быть полезной. Поэтесса получала десятки писем от воинов-добровольцев и
обязательно отвечала на каждое из них. В 1993-м ее награждают медалью
«Материнская благодарность». Но ощущение недостаточности сделанного не
покидает ее. Зимой того же 1993 года она пишет стихотворение «Мечта», в
котором его героиня, столетняя карабахская бабушка, жалуется на то, что
поэтесса давно не бывала в их краях. Чтобы исправить эту «оплошность»,
75-летняя Капутикян весной 1994-го вновь отправляется в Карабах, бывает
на передовой и здесь получает в подарок от бойца Гагика Бегларяна его
патронташ с надписью «Нашей Великой матери - с глубочайшей
признательностью». Сегодня этот патронташ хранится среди других
экспонатов Дома-музея.
В последний раз Сильва Капутикян поехала в
Арцах летом 2002-го, но внезапное недомогание заставило ее спутников
срочно вернуться с полдороги в Ереван. Подлечившись, Сильва Капутикян
по-прежнему продолжает жить заботами и тревогами нации, пишет новые
стихи, а весной 2006-го - за несколько месяцев до кончины - выходит в
свет ее книга воспоминаний «Последний звонок».
Увы, эта книга
действительно стала ее последним заветом: поддержать, защитить и по
справедливости решить наше общее дело - Армянский вопрос.
http://www.sobesednik.am/ru/culture/1151-2011-10-23-06-00-51
|
