«Геноцид и вообще судьбоносные для Армянства события случаются на том этапе истории, когда происходят геополитические изменения», – заявил вчера в клубе СКП «Аздак» директор научно-образовательного фонда «Нораванк» Гагик АРУТЮНЯН, после чего напомнил: «Геноцид был результатом Первой мировой войны, революции, в результате и после которой возникли Первая и Вторая армянские республики. После Второй мировой войны вполне вероятна была советско-турецкая война, которой не произошло, но случись она – решились бы некоторые армянские проблемы. Однако в двуполярном мире, в условиях Холодной войны США и Великобритания помешали планам России. Третьим масштабным событием стал развал СССР, окончание первой Холодной войны, в ходе чего были созданы Третья Республика Армения и Нагорно-Карабахская Республика. А обо всем этом я сказал потому, что сегодня, кажется, в мире вновь создается чрезвычайно сложная ситуация, и очень многие аналитики рассматривают эту ситуацию как момент новых геополитических столкновений».

– Что нужно сделать для того, чтобы избежать этого, и, тем не менее, в этой сложной ситуации, как Вы думаете, каким государствам хватит смелости 24 апреля произнести слово «геноцид»?

– В этих условиях мне бы хотелось, чтобы армянская общественность поставила перед нами некоторые задачи и вопросы. То есть, если мы представим, что весь мир признает факт геноцида, а США произносит слово «геноцид» – кстати, еще 22 апреля 1981 года Рональд Рейган заявил, что, помимо Холокоста, произошел и геноцид армян, но после этого, кажется, ничего не изменилось, поскольку эти мощные державы всегда в первую очередь преследуют свои собственные геополитические цели. Так вот, представим гипотетическую ситуацию, когда США, Турция признают факт геноцида – примерно так, как сербы признали, что осуществляли этнические чистки в Боснии, и попросили прощения. Предположим, Турция тоже извинится, что вырезала более 2 миллионов человек и лишила нас нашей родины. Что мы будем делать на следующий день – это тот основной вопрос, к которому, по-моему, наша пресса, наши информационные центры должны в той или иной степени быть готовыми, между тем сегодня, к сожалению, я не вижу готовности к такому развитию событий. Поскольку наш фонд считается так называемым «мозговым центром», я, честно говоря, хочу вне принятых стандартов проговорить еще вот что: по-моему, мы не смогли предотвратить геноцид 1915 года в том числе и из-за недостатка политической мысли, поскольку не сумели предвидеть подобные развития и избежать их. А когда наших интеллектуальных ресурсов достает для подобных ситуаций, как это произошло в 1988, мы блестяще решаем возникшие проблемы, как это случилось в ходе Карабахской войны. Должен сказать и следующее: сегодня понятие национальной безопасности стран однозначно увязывается с интеллектуальными ресурсами данной страны и степенью ее развитости. И если мы уступим наше первенство в этой сфере нашим соседям, то больше не сможем безапелляционно утверждать о том, с каким результатом мы выйдем из грядущих конфликтов. Что касается неопровержимого и нерушимого факта признания геноцида, то, безусловно, с политической точки зрения этот процесс необходим, но вместе с тем у нас должны быть не только тактические, но и стратегические программы, чтобы мы были готовы к последующим процессам. А ситуация в мире как бы подсказывает, что подобные развития еще впереди, причем в недалеком будущем.

– А Вы могли бы примерно сказать, по каким направлениям мы должны разрабатывать тактические и стратегические программы, чтобы выстоять в создавшейся ситуации? Каковы наши приоритетные задачи?

– Основным элементом нашей стратегии, по-моему, должно быть усиление интеллектуальных ресурсов. Если представить небольшую статистику по 1988-м и 2011-м годами, то выяснится, что в те годы в Армении на науку, технологии затрачивалось в несколько раз больше средств, но речь даже не о деньгах: в те годы у нас было около миллиона населения, занимающегося сложной работой. Речь о высококлассных ремесленниках, ученых и инженерах, и не случайно, что, анализируя Карабахскую войну, один из британских аналитиков утверждал, что армяне победили прежде всего за счет своего технологического преимущества, подразумевая под этим превалирование интеллектуальных ресурсов. Сегодня, к сожалению, в нашем обществе примерно в десять раз меньше таких людей, которые занимаются сложным технологическим трудом.

Вторым должно стать политическое направление, то есть мы должны уметь прогнозировать события. Существует такая обширная сфера аналитики, которую называют технологиями прогнозирования, и таковых несколько десятков. И сегодня мы видим, что, например, в Турции действуют подобные центры, и я всегда с болью слежу за тем, как они создают свои прогнозные центры, не говоря уже о европейских центрах и лоббинге, в направлении которого люди проводят серьезную работу.

И третий вектор – это, безусловно, наше экономическое, технологическое, военное развитие. Мы должны знать, что наша безопасность, наши претензии на будущее должны быть непосредственно связаны со степенью развития и способностей нашей страны, нашего общества, людей.

– А кто должен все это осуществлять? У нас есть правительство, НС, Общественный совет и множество других богатых организаций, которые сегодня организуют масштабные мероприятия, тратят миллионы и пытаются тем самым сказать что-то новое. Не правильнее ли, чтобы эти миллионы затрачивались на реализацию указанных Вами тактических программ?

– В подобных случаях я всегда говорю, что государство – это мы. Конечно, правительство должно делать свою работу: например, правительство создало фонд «Нораванк», который позволяет нам думать над подобными вопросами. Но такие задачи, пожалуй, одному правительству, парламенту решить не по силам. И мне кажется, что все общество должно быть озабочено этой задачей. Я понимаю, что у нас самих в быту есть множество забот, однако мы должны осознавать, что необходимо помнить и о стратегических задачах. Тот факт, что наша история насчитывает тысячелетия, не гарантирует, что будем существовать лет через сто. Не хочу быть пессимистом, но замечу, что существует такая формулировка, согласно которой процесс создания нации должен вестись ежедневно и в тот день, когда этот процесс останавливается, возникает множество рисков.

– Г-н Арутюнян, а какие возможные решения Вы видите в армяно-турецких отношениях в целом, поскольку целый ряд политических деятелей и аналитиков считают, что эти отношения должны регулироваться не старыми «замороженными» армяно-турецкими «протоколами»?

– Я считаю, что, да, сегодня армяно-турецкие отношения выглядят гораздо более устаревшими, чем год назад. Однако вместе с тем я должен сказать, что турецкие переговоры – результат довольно сложных политических маневров. Отмечу, что в этих процессах армянская сторона повела себя довольно мастерски – в конечном итоге мы вышли из всего этого со знаком плюс, поскольку показали, что готовы к диалогу, а наши соседи к нему не готовы и говорят на языке предусловий. Думаю, что сегодня все должно обусловливаться также логикой международной ситуации, которую армянская сторона, кажется, осознает и чувствует, что к чему. Одновременно не могу не сказать, что в этой дипломатической игре мы обрели дивиденды, которые помогают нам и сегодня.

– Как Вы думаете, каков настрой международных структур в этом вопросе, и захотят ли они, по-вашему, «реанимировать» эти протоколы, или же в данный момент они не ориентируются в том, что им нужно?

– Исходя из того, какая важность придается роли Турции на Ближнем Востоке и какое значение этому придают США и Европа, я думаю, что этот сегмент будет против отзыва протоколов. Они попытаются удержать этот диалог хотя бы на некоем уровне.