ГЕОГРАФИЯ ПРИМЕНЕНИЯ

История армянского народа - это в известной степени история армянских ожиданий. А история армянских ожиданий предлагает все же несколько иные средства быть оптимистом и чувствовать себя хозяином своей земли, нежели многочисленные факты применения к каким-то очень далеким от Армении политическим субъектам тех или иных правовых постулатов. Причем международная законодательная база выступает в подобных случаях исключительно в качестве цивилизованного декора, необходимого обрамления политических идей, но никак не руководящего ориентира.

Если бы мировое сообщество не жонглировало основополагающими принципами международного права по траекториям гибких интересов, то и палитра политической карты мира была бы более насыщенной и разноцветной. Проблема в том, что ни одна из влиятельных держав не только не заинтересована в универсальном применении одних и тех же принципов, но и пресекает на корню любую перспективу трансформации отдельных фрагментарных проявлений их применения в глобальную тенденцию. Давно пора смириться с мыслью, что двойные стандарты - это даже не хорошо и не плохо, это просто неотъемлемая составляющая международной политической жизни, ее важный атрибут.

Можно, конечно, растрачивать драгоценное время на суждения о несовершенстве миропорядка, недопустимости использования двойных стандартов, но все это действительно стоит очень дорого. Естественно, надо делать официальные заявления, естественно, необходимо обогащать карабахскую правовую папку, и в этом смысле последнее решение по Косово совсем неплохой лист. Но связывать с ним какие-либо конкретные перспективы не стоит.

Если говорить о перспективах, то следует обратить внимание на некоторые другие детали. Во-первых, что такое "косовский прецедент"? Это палка о двух концах: насколько он призван расшатать устои двойных стандартов, настолько и засвидетельствовать виртуальность международных гарантий безопасности.

Достаточно вспомнить, в какой атмосфере всеобщего международного ликования принималась всего четыре года назад новая Конституция Сербии. Произошло это событие в конце сентября 2006 года, спустя пару месяцев после отделения Черногории, когда казалось, что дальше уже некуда, тем более что Сербия лишилась тогда и последнего выхода к морю.

И вот в этой обстановке перманентных уступок и была принята действующая сербская Конституция, которая призвана была показать и доказать, что сербские уступки ни в коем случае не являются односторонними. Преамбула документа гласила: "Граждане Сербии принимают Конституцию Республики Сербия исходя из государственной традиции сербского народа и равноправия всех граждан и этнических общин Сербии, а также из того, что край Косово и Метохия являются составной частью территории Сербии и имеют права существенной автономии в рамках суверенного государства Сербия".

Это предложение означало, что уже все, Сербию отныне никто трогать не будет. Что стало с "международными гарантиями", известно всем: сегодня около семидесяти стран мира уже признали Косово независимым государством. Таким образом, "косовский прецедент" - это действительно палка о двух концах, причем рассматриваемый нами второй конец более острый и более используемый в международной практике. Этот конец "косовского прецедента" - свидетельство недопустимости односторонних уступок и нагляднейшая иллюстрация того, что международных гарантий как таковых нет. Принятая под нажимом "мировой общественности" Конституция сегодня уже оказалась бумажкой в руках той же общественности.

Соответственно, в контексте карабахского урегулирования само понятие "косовский прецедент" следует рассматривать не столько на фоне появления новых правовых предпосылок к самоопределению (их, между прочим, предостаточно, необходимо лишь последовательно и грамотно представлять позиции), сколько в аспекте совершенно конкретных вызовов, которые в виде возможных уступок (в частности, территориальных) реально угрожают армянской нации, ее перспективам и безопасности. Ценность этого прецедента в том, что если однажды переговорный процесс по урегулированию вступит в фазу принятия прикладных решений, то о поэтапном решении вопроса о статусе вообще не должно быть речи.

Второй аспект более сложный. Дело в том, что если (однажды) международное сообщество вдруг солидаризируется вокруг вопроса о безотлагательном применении к Нагорному Карабаху принципа национального самоопределения, то даже при таком чудесном раскладе возникнут определенные проблемы. Все новые политические субъекты, в том числе признанные, непризнанные, "полупризнанные" (Эритрея, Восточный Тимор, Косово, Абхазия, Южная Осетия), провозгласили государственный суверенитет в пределах сложившихся к моменту конфликтов административных границ, тогда как в нашем случае понятия "нынешняя НКР" и "бывшее НКАО" весьма различны.

Иными словами, когда сегодня наши политики и политологи (кстати, вполне обоснованно) говорят о необходимости применения "косовского прецедента" в отношении прав армянского населения Нагорного Карабаха, они сами толком не представляют "географию" его применения. Между прочим, неопределенность в этом вопросе - одна из главных причин непризнания независимости НКР со стороны самой Республики Армения.

Трудно сказать, насколько нынешнее состояние армянского общества позволяет вести дискуссии на эту деликатную тему, однако ясно одно: рано или поздно вопрос "географии" станет главным вопросом нашей "истории". Не уверен, что именно сегодня самое подходящее время для дальнейшего развития этой темы, так как республика в силу разных причин (о которых пишется уже почти два десятилетия) объективно не готова к решению проблем несколько более серьезных, нежели распределение мест в парламенте. В любом случае, до наступления (в неопределенной перспективе) момента готовности международного сообщества применить принцип национального самоопределения в отношении народа Нагорного Карабаха нам еще предстоит преодолеть некоторые преодолимые барьеры, в том числе внутренние.

Арис КАЗИНЯН "ГОЛОС АРМЕНИИ"