Главная » 2014 » Февраль » 17 » Новая политика Ирана в регионе диктует дипломатии Армении решение новых задач
13:54
Новая политика Ирана в регионе диктует дипломатии Армении решение новых задач
Состоявшийся в конце января официальный визит премьер-министра Турции
Эрдогана в Иран стал очередным поводом для оценок двусторонних отношений
между этими странами, которые, как известно, имеют как элементы
традиционного соперничества, так и черты устойчивого сотрудничества.
Анкара и Тегеран постоянно балансируют на грани конфронтации и
добрососедства, имея целый ряд стратегических разногласий по вопросам
региональной безопасности. Обе страны открыто заявляют о своем
стремлении стать региональным лидером, избрали различные политические
модели своего развития и соответствующие им рычаги влияния на ситуацию
на Ближнем Востоке.
Тем не менее руководство обеих стран опирается на известный в дипломатии
подход «плохой мир лучше доброй ссоры», что и было подтверждено в
очередной раз по результатам этого первого визита турецкого премьера в
Тегеран после избрания президентом ИРИ Хасана Роухани.
Кстати.
Верховный лидер Ирана аятолла Хаменеи в ходе встречи с турецким
премьер-министром назвал связи своей страны с Турцией «уникальными», а
«дух братства, любви и дружбы между Тегераном и Анкарой» оценил как не
имеющие «в последнее столетие аналогов в мировой истории». Глава ИРИ еще
раз напомнил о неизменности внешнеполитической доктрины Тегерана,
которая всегда исходила из постулата о том, что «страны не выбирают
своих соседей и должны прилагать большие усилия, чтобы предотвратить
возникающие кризисы, поддерживать дружеские отношения». По мнению
аятоллы Хаменеи, сейчас важно правильно использовать имеющиеся
возможности для развития ирано-турецких отношений и необходимо как можно
быстрее добиться практической реализации соглашений, заключенных
делегацией Эрдогана в Тегеране.
Как видно, Иран не акцентирует
внимание на региональном соперничестве, не ставит во «главу угла»
недавние недружественные акты со стороны турецкого руководства по
размещению на территории Турции зенитных ракетных комплексов «Пэтриот» и
радара НАТО, не делает препятствием для развития дальнейшего
сотрудничества диаметрально противоположные позиции обеих стран по
Сирии. Прагматизм дипломатии президента Роухани заметен - новое
руководство исходит из того, что Иран, безусловно, играет на Ближнем
Востоке важную, но не единственную роль. МИД Ирана признает право Турции
проводить собственную военную политику, которая во многом зависит от
обязательств Анкары, вытекающих из членства в НАТО и из союзных
отношений с Вашингтоном. Предсказуемость иранской дипломатии в отношении
Турции очевидна, приоритетное направление двустороннего сотрудничества -
расширение торгово-экономических связей, в которых накоплен богатый
опыт.
Кстати. Премьер-министр Эрдоган и иранский вице-президент
Джахангири подписали меморандумы о взаимопонимании и об учреждении
Верховного совета сотрудничества. Министр промышленности Ирана подписал с
турецким министром экономики меморандумы о взаимопонимании в
преференциальной торговле и об учреждении между странами совместной
торговой комиссии. Достигнутые договоренности должны привести к еще
большему укреплению экономического взаимодействия между странами. В
ближайшие годы Тегеран и Анкара планируют довести объем взаимной
торговли до 30 млрд. долларов. Для сравнения можно отметить, что
подобный масштаб торгового сотрудничества сопоставим лишь с торговлей
Ирана с Китаем и в десять раз превышает показатели
торгово-экономического сотрудничества с Россией в 2013 году.
В
ущерб своим национальным интересам ни Иран, ни Турция не пошли на потерю
такого торгово-экономического сотрудничества под давлением американских
санкций - Анкара не поддержала нефтяное эмбарго Евросоюза.
Энергетическая составляющая в экономических отношениях остается
доминирующей и является для Турции вопросом стратегической важности.
Кстати.
В отличие от некоторых европейских стран, Турция - это не та страна,
которая импортирует из Ирана лишь 3-5% своих потребностей в нефти.
Анкара ежедневно импортирует около 200 тыс. баррелей, что составляет 7%
от всего экспорта иранской нефти. Иран обеспечивает 30% внутренних
потребностей Турции в нефти, ежегодно импортируется 8 млн. т нефти.
Турецкий рынок экспорта газа для Ирана сейчас остается самым крупным.
По данным министерства нефти Исламской Республики, суточный объём
поставок природного топлива в Турцию составляет около 28 млн. куб. м,
что в целом превышает 10 млрд. кубометров в год, покрывая четверть всех
турецких потребностей в природном газе.
Иран хотел бы получить
согласие на значительный рост экспорта своего газа, но пока достичь
реализации этого плана не удается по ряду причин. Так, на турецком
направлении серьезную конкуренцию для иранцев создает экспорт
российского газа. Турция остается единственным растущим рынком для
России. Сегодня все еще не снятые санкции ЕС в отношении Тегерана
отдаляют перспективу экспортных поставок иранского газа в европейские
страны через Турцию, но не исключают их в будущем. У Ирана и Турции есть
совместные замыслы по транспортировке газа в Европу. Турция в
перспективе не исключает возможность стать транзитным коридором между
Европой и Ираном, через территорию которого, в случае отмены санкций
против ИРИ и нормализации отношений Тегерана с Западом, могут быть
проложены новые маршруты транспортировки газа.
Кстати. Речь, в
первую очередь, идет о среднеазиатском газе из Туркмении и Казахстана.
Ведь прокладка планируемого Евросоюзом и отвергаемого Россией
Транскаспийского газопровода не по дну Каспийского моря, а через
иранскую Прикаспийскую низменность является наиболее предпочтительной с
точки зрения себестоимости, экологии, технических решений. Турция
негласно поддерживает этот иранский проект, рассчитывая снизить
зависимость от российского газа и получить весомые валютные средства за
транзит газа из Ирана, который, в свою очередь, заинтересован в экспорте
и своего газа в Европу с месторождения «Южный Парс».
Разумеется,
что подобное стремление у европейцев возможно после отмены санкций, ряд
европейских компаний ранее официально обращались в Иран за импортом
природного газа, но жесткая позиция США в обеспечении соблюдения
Евросоюзом антииранских санкций, по сути, заморозила любые подвижки на
этом направлении. Поэтому в первоочередных планах руководства Ирана -
ускоренная переориентация экспорта энергоносителей с европейского на
азиатские рынки. В этих целях важнейшим направлением политики Ирана в
газовой области является выход на внешние газовые рынки в соседних
странах, таких как Пакистан, Ирак с продолжением трубопровода в Сирию.
Тем не менее принципиальное согласие Анкары на экспорт газа в Европу
через турецкую территорию было подтверждено и в ходе этого визита
Эрдогана.
Очевидно, что после частичного, а в будущем, возможно,
полного снятия санкций в отношении ИРИ, статус Тегерана в региональных
процессах может серьезно повыситься, признаки этого уже заметны. Турция
вполне может потерять свое значение региональной сверхдержавы, а проект
Анкары с планами расширения своего влияния на арабский мир может не
состояться. Сейчас различия в перспективных моделях развития Ирана и
Турции, прежде всего во внешнеполитической модели, представляются в
пользу Тегерана. Соперничество Турции и Ирана идет параллельно и
заставляет США и ЕС смириться с мыслью, что им придется в скором времени
считаться с лидерством одной из этих стран в исламском мире. Претензии
еще одного регионального лидера Саудовской Аравии основываются на
поддержке радикальных исламских сил, в роли кукловодов которых часто
выступают поощряемые Эр-Риядом террористические группировки. Эпоха
прямого влияния США и Запада на страны Ближнего Востока уходит, а Иран
все более представляется в роли самого предсказуемого и надежного
партнера.
Кстати. Запад предпочел бы сделать выбор в пользу
Анкары, связанной союзными обязательствами с НАТО, но и Иран не намерен
отступать, выбрав себе союзника в лице России, которая и в отношении
Турции проводит политику развития партнерских отношений. Москва
заинтересована в укреплении политического сотрудничества между Анкарой и
Тегераном, а вот американская ставка делается на недопустимость
ирано-турецкой консолидации по ключевым проблемам Ближнего Востока.
Несмотря
на некоторые совпадения в подходах к региональным вопросам, Турция
отличается от Ирана по таким вопросам, как безопасность и региональный
контур ее совместных действий с США и НАТО, отношение к ситуации в
Сирии, подходы к сотрудничеству с Саудовской Аравией и другими
монархиями Персидского залива. Главной точкой несовпадения интересов
Ирана и Турции стала Сирия, в отношении которой стороны занимают
диаметрально противоположные позиции, твердо их отстаивают и не подают
каких-либо признаков к принципиальному пересмотру своей сирийской
политики.
Тегеран безоговорочно поддерживает Дамаск, считая его
своим ближайшим союзником в регионе, в то время как Анкара входит в
число наиболее решительных противников режима президента Башара Асада,
предоставляя свою территорию для транзита боевиков, направляющихся в
Сирию, и базирования различных группировок сирийской оппозиции. Не
случайно, сирийская тематика во время встречи премьера Эрдогана с
президентом Роухани была одной из главных, но стороны ограничились лишь
обменом мнениями, каких-либо договоренностей, указывающих на сближение
позиций сторон, нет.
Разногласия могут и дальше обостряться, если
только Анкара не откажется от планов по насильственному свержению
законного правительства Сирии и не решится на конструктивное
сотрудничество для нахождения мирного решения в соответствии с
предложениями России и Ирана. Экономические связи Турции и с Москвой, и с
Тегераном очень ощутимые, а вот стратегическая линия стран в
региональной политике достаточно противоречивая. Анкара оказалась в
числе тех государств, которые в одностороннем порядке ориентируются лишь
на сирийскую оппозицию. Позиция Ирана понятна, Тегеран выступает
против влияния нефтедолларов монархий Персидского залива на мировую
политику и безопасность всего Ближнего Востока. Иранское руководство не
желает, чтобы, к примеру, карликовый Катар превратился в регионального
спонсора терроризма и играл роль вершителя судеб арабских государств
региона. Это же можно сказать и в адрес Саудовской Аравии, чьи
нефтедоллары легко «открывают двери» президентских дворцов во многих
странах Запада, продающих свои принципы в обмен на миллиарды. Демарши
администрации Обамы против участия Ирана в прошедшей конференции
«Женева-2» выглядят нелогично, но они были хорошо мотивированы желанием
угодить Эр-Рияду. Америка не желает оказывать давление на катарцев и
саудитов, которые экспортируют терроризм, направляют боевиков, снабжают
деньгами и оружием террористические организации в Сирии. А ведь именно
международные санкции против этих стран, являющихся теневыми спонсорами
войны, могли бы стать конкретным и весомым результатом Женевской
конференции.
Внешняя политика Турции всё более концентрируется на
актуальных проблемах Ближнего Востока, и ни о какой солидарности или
взаимодействии с Исламской Республикой речи нет, что и красноречиво
доказывает сирийский опыт. Президент Асад называет Турцию наряду с
Саудовской Аравией и Катаром в числе главных противников сирийского
народа из-за их особого вклада в жуткое кровопролитие в навязанной Сирии
гражданской войне...
Состоявшийся в конце января официальный визит премьер-министра Турции
Эрдогана в Иран стал очередным поводом для оценок двусторонних отношений
между этими странами, которые, как известно, имеют как элементы
традиционного соперничества, так и черты устойчивого сотрудничества.
Анкара и Тегеран постоянно балансируют на грани конфронтации и
добрососедства, имея целый ряд стратегических разногласий по вопросам
региональной безопасности. Обе страны открыто заявляют о своем
стремлении стать региональным лидером, избрали различные политические
модели своего развития и соответствующие им рычаги влияния на ситуацию
на Ближнем Востоке.
Тем не менее руководство обеих стран опирается на известный в дипломатии
подход «плохой мир лучше доброй ссоры», что и было подтверждено в
очередной раз по результатам этого первого визита турецкого премьера в
Тегеран после избрания президентом ИРИ Хасана Роухани.
