1. В 2008 году произошли важные события для российской внешней
политики – конфликт с Грузией и неудачное выступление Дмитрия Медведева
на Лондонском саммите «Большой двадцатки» (где Россия попыталась
довольно искренне посоветовать другим членам «двадцатки», как лучше и
эффективнее организовать мировую экономику и финансовую систему, но
никто выслушивать эти предложения не стал). Именно тогда окончательно
развеялись иллюзии, которыми российское политическое сообщество жило
достаточно долго: во-первых, то, что военная сила в современном мире
практически не применима, во-вторых, то, что мировая экономика устроена
естественным и справедливым образом, и те государства, которые лучше и
эффективнее работают, и получают больше. Стало понятно, что это не так и
что снова пора вернуться к понятию «силы», которая и определяет
возможности страны на мировой арене. Как политические, так и
экономические.
2. Эффективность таких инструментов как санкции, поставки газа,
возможность использовать наличие валютных резервов для достижения
политических альянсов и договоренностей зависит также от того, какое
место государство занимает в мировой табели о рангах. Относится ли оно к
тем государствам, которые формируют правила игры? Или к тем, кто эти
правила выполняют?
3. На каких факторах основывается мощь? Это и военная сила с
политической решимостью, и место в мировой экономике, мировой финансовой
системе, и языковая и культурная экспансия, доминирование в сфере СМИ.
Четкие пропорции между этими компонентами силы неизвестны. Более того,
понятно, что одно может частично компенсировать другое. Недопустимо
только полное отсутствие чего-либо. Абсолютно нищая страна, не имеющая
никаких позиций в мировой торговле, но обладающая существенной военной
силой, не может быть автором неких правил и иметь постоянно устойчивое
влияние на мировой арене. Вместе с тем определенный недостаток военной
силы порой может компенсироваться другими качествами.
4. Комплекс компонентов силы позволяет стране занимать некоторое
место в мировой иерархии. Это место никому не гарантируется навечно:
государства постоянно теснят друг друга, меняют своей статус. Когда-то
гегемоном были США, когда-то – Великобритания, когда-то – Голландия. Вся
история человечества – это смена мировых систем, мировых лидеров. В
любой момент в мировой системе присутствуют три группы государств. Есть
государства-лидеры, есть государства ведомые, которые в силу своего
малого размера, политической слабости никогда не могут рассчитывать на
какое-либо лидерство, а есть государства-претенденты, которые используют
каждый удобный случай для того, чтобы подняться вверх по иерархии и
стать лидерами.
Следует признать, что Россия – это региональная держава,
держава-претендент. Мы не лидер, но мы и не ведомое государство. У нас
не хватает ресурсов для того, чтобы подняться выше, но тем не менее у
нас достаточно экономической, военной мощи для того, чтобы застолбить за
собой некоторые позиции регионального масштаба, для того, чтобы вместе с
другими «недовольными» пытаться улучшить свое положение.
5. Попытки рассматривать любые инструменты проведения внешней
политики как суперэффективные и возможные в любой ситуации – неудачны.
Потому что у всех этих инструментов есть предел эффективности. Пределом
эффективности поставок газа является ситуация взаимозависимости. Потому
что российские производители и поставщики газа ровно в той же степени
зависят от покупателей, как покупатели от них. Использование дотаций для
постсоветских государств в целях проведения ими выгодной нам политики
разбивается о концепцию «платы за лояльность»: регулярно возникают
ситуации, когда платить приходится все чаще и чаще. Торговые санкции
помогают достигать неких целей, но только в том случае, если перед ними
ставятся выполнимые задачи. И так далее. В разумных пределах эти
инструменты работают, если ставить перед собой реалистические задачи, а
не витать в облаках. Нельзя от них ожидать невозможного.
Давайте
пытаться избегать крайностей. У нас есть свои преимущества, свои сильные
стороны, но они не абсолютны. Амбиции должны быть соразмерны. Нас все
время бросает в какие-то крайности. Либо мы рвем на себе волосы и
говорим, что мы никто и звать нас никак, либо мы самые-самые-самые. Мы
несколько раз стремились к глобальному лидерству и надорвались. Может,
глобальное лидерство не та цель, которую нам нужно перед собой ставить?
Все, что на ступеньку ниже, я вполне готов принять. Только не надо опять
решать судьбы мира.
6. Есть ли у России энергетическое оружие? В том упрощенном
понимании, какое пропагандировалось несколько лет назад, – что у нас
есть здоровая энергетическая дубинка, которой можно в любой момент
ударить по голове, – в таком понимании энергетического оружия у России
нет. Если когда-то и было, то сейчас точно нет. Элемент силы из области
энергетики постепенно уходит, остаются деньги.
7. В данный момент в российской внешней политике нет идеологии. Ее
нет уже лет двадцать. Мне кажется, она нужна. Были попытки ее создать,
написать, но не вышло. Идеология сама по себе – либо она есть, либо ее
нет. Целенаправленные усилия нашего государства создать новую идеологию,
интеллектуальную идею пока ни к чему не привели. Главное, чего русским
не хватает для движения вперед, это не ресурсы, а скорее некого видения
мира и видения себя в этом мире. Самая большая проблема – не переход к
рынку и наличие или отсутствие демократии, а то, что мы не совсем
понимаем, кто мы такие и куда мы идем. Это проблема общенациональная.
Она, наверное, решится в скором времени, но мало что для этого можно
сделать. Это никто не может придумать или написать, это произойдет само
собой.
slon.ru
http://www.express.am/news/view/my-stremilis-k-globalnomu-liderstvu-i-nadorvalis.html