Введение

Иранская ядерная программа и сохраняющийся кризис в отношениях Ирана со многими западными странами, в первую очередь США и Израилем, серьезно сказываются и на политических процессах в прилегающих регионах. В некоторых случаях это также воспринимается как катализатор многих региональных конфликтов.

Как результат, в последнее время появились утверждения, что в случае военного кризиса вокруг Ирана Азербайджан, пользуясь региональной и международной нестабильностью, может возобновить боевые действия. Иными словами, что изменение внешнего контекста позволит азербайджанскому руководству решиться на войну в Карабахе, вплоть до настоящего времени эффективно сдерживаемую сохраняющимся военно-техническим балансом в зоне конфликта и бескомпромиссной позицией практически всех внешних акторов.

Попробуем проанализировать, действительно ли обоснованы такого рода опасения и насколько эти процессы могут сказаться в целом на безопасности Армении и Нагорного Карабаха, используя научно-практический арсенал теории конвенционального сдерживания. Проблематика конвенционального военного сдерживания (сдерживания с помощью обычных вооружений) применительно к Карабахскому конфликту уже освещалась в ряде наших работ, поэтому не будем углубляться в теоретические детали¹. Данная статья является попыткой анализа практического применения одного из типов конвенционального военно-силового сдерживания – «ситуационного» (или «непосредственного») – к ситуации регионального статус-кво.

Заранее подчеркнем, что в этой статье мы не нацелены на обсуждение результатов или самой вероятности военной акции против Ирана. В данной статье будет предпринята попытка лишь анализа того, как возможная напряженность вокруг Ирана может повлиять на вероятность возобновления Азербайджаном боевых действий в зоне Карабахского конфликта. Или, иными словами, как политическое событие регионального масштаба может сказаться на действенности реализации «ситуативного» сдерживания армянскими сторонами.

Теоретические рамки «ситуативного сдерживания»

В отличие от других типов сдерживания, «ситуативное» сдерживание возникает преимущественно в форс-мажорных ситуациях, накануне или в период кризисов. Как отмечает разработчик данной классификации Патрик Морган, когда вероятный противник «планирует или уже готовится к нападению» или же необходима четкая реакция, чтобы развеять сомнения противника о степени решимости и состоятельности угроз сдерживающей стороны – именно тогда и включаются механизмы «ситуативного» сдерживания². «Ситуативное» сдерживание также реализуется в случае возникновения форс-мажорных ситуаций регионального уровня, когда внешние факторы и акторы оказывают такое влияние непосредственно на военно-политическую обстановку или военный баланс в зоне конфликта, которое способно снизить действенность «общего» сдерживания.

Элементами «ситуативного» сдерживания могут быть: эффективная «сигнализация» (военные парады, учения в непосредственной близости от зоны конфликта), демонстративные приобретения новых видов ВВТ, инициирование соответствующей реакции союзных государств и международных организаций, полная или частичная мобилизация, введение чрезвычайного положения и т.д. «Ситуативное» сдерживание в определенных рамках может включать в себя и непосредственные силовые акции в виде ответных карательных действий ограниченного/пропорционального масштаба для парирования попыток прощупывания решимости сдерживающей стороны.

Практические параметры «ситуативного» сдерживания в Карабахском конфликте

Государства преднамеренно начинают войны только тогда, когда полностью уверены в своем успехе, основываясь на благоприятном военном балансе и благожелательных внешнеполитических ожиданиях, а не исходя лишь из собственного желания. Если же ни один из этих двух факторов не срабатывает, обычно действуют механизмы сдерживания, препятствующие возобновлению войны. Аналогичным образом сдерживание в Карабахском конфликте основывается на двух основных элементах:

• сохраняющемся военно-техническом балансе (включающем также фактор географически удобной для обороны конфигурации фронта с эшелонированной линией фортификационных укреплений) и более благоприятном для Армении формате военно-политического вовлечения третьих сторон (членство в ОДКБ и расширенные с августа 2010г. военные обязательства со стороны России);
• однозначного консенсуса со стороны международного сообщества в вопросе недопущения возобновления боевых действий, повышающего политическую степень ответственности вероятного агрессора в случае их инициирования.

В обоих случаях серьезных изменений не заметно. Не углубляясь в детальный анализ военно-технического баланса в Карабахском конфликте, отметим, что за последнее время, несмотря на масштабные закупки Азербайджаном различного типа вооружений и военной техники (ВВТ), развитие им собственного ВПК и многомиллиардные затраты на военные цели за счет доходов, получаемых от продажи каспийских энергоресурсов, военно-техническое равновесие существенно не изменилось. Ни по одному из основных видов ВВТ (за исключением боевых самолетов и ударных вертолетов) у Азербайджана нет подавляющего преимущества. А преимущество Азербайджана в авиации в значительной мере компенсируется наличием достаточно мощной по масштабам региона и более многочисленной армянской ПВО, сопряженной с региональной системой ПВО СНГ. Кроме того, непосредственную защиту воздушного пространства Армении существенно усиливает наличие на вооружении 102-й РВБ двух дивизионов ЗРК-300В в Гюмри и эскадрильи истребителей-перехватчиков МиГ-29, дислоцированных на аэродроме в Ереване³.

Подобная ситуация во многом объясняется тем, что одна из важнейших особенностей региональной гонки вооружений в зоне Карабахского конфликта в том, что она является паритетной и асимметричной. Военный паритет поддерживается приобретением одной из сторон преимущественно т.н. «оружия противодействия» (например, в ответ на закупки Азербайджаном боевых самолетов, ударных вертолетов или бронетехники армянская сторона ставит на вооружение менее дорогостоящие системы ПВО или ПТУР) или же за счет льготных поставок вооружения страной-союзником или в рамках членства в военно-политическом блоке ОДКБ. В ходе нынешнего этапа милитаризации региона с одной стороны участвует использующий свои доходы от продажи энергоресурсов Азербайджан, а с другой – Армения и Нагорный Карабах, с молчаливого согласия США и ЕС получающие «компенсирующие» или «паритетные» трансферты вооружений от России или в рамках ОДКБ.

Тем самым специфика гонки вооружений в зоне Карабахского конфликта по итогам двух десятилетий так и не изменила качественный (а по некоторым параметрам также и количественный) военно-технический баланс между конфликтующими сторонами, лишь еще больше закрепив пусть даже хрупкий, но от этого не менее долговременный статус-кво. Вряд ли это произойдет и в ближайшие месяцы, по всей видимости, наиболее критические с точки зрения вероятности не/нанесения военного удара по Ирану.

Но при этом также не надо забывать, что сам по себе гипотетический удар по Ирану не скажется на военной калькуляции в зоне конфликта, т.к. иранские войска не являются элементом непосредственного военного баланса на линии фронта – в окопах в Карабахе сидят лишь азербайджанские и армянские солдаты. Более того, если и можно будет ожидать изменений военно-технического баланса в зоне конфликта в ближайшем будущем, то скорее в худшую, а не лучшую для Азербайджана сторону. Например, на это могут повлиять ожидающиеся масштабные учения ОДКБ в сентябре 2012г. в Армении, продолжающееся перевооружение расположенной на армянской территории 102-й российской военной базы в Гюмри или же вероятная масштабная мобилизация иранских войск на границах с Азербайджаном в случае кризиса.

Нечеткие цели «израильского контракта»

Серьезным аргументом, также свидетельствующим о том, что возобновление боевых действий в Карабахе не является неизбежным в случае возникновения военного кризиса вокруг Ирана, выступает непропорционально нервная и настороженная реакция со стороны самого Азербайджана. Азербайджанские эксперты, журналисты и политические деятели практически не демонстрируют особого оптимизма по поводу возможного иранского кризиса. Это четко подтверждается анализом номенклатуры вооружений и военной техники, планируемых в рамках последнего крупного контракта по закупке Азербайджаном оружия в Израиле на сумму примерно $1,6 млрд. (заключенного в конце прошлого года). Контракт имеет в основном «антииранскую» направленность. И хотя азербайджанское руководство настойчиво пытается создать впечатление, что это вооружение направленно только против Армении и Нагорного Карабаха, однако в реальности это не совсем так.

В частности, в рамках данного контракта планируется закупка Азербайджаном ЗРК Barak-8, до сих пор выпускавшегося лишь в варианте систем ПВО морского базирования. Этот ЗРК в настоящее время рассматриваемый самим Израилем в качестве главного средства ПВО собственных газодобывающих платформ на недавно открытых месторождениях на шельфе Восточного Средиземноморья. Также в Израиле будет закуплена партия противокорабельных ракет Gabriel-5. Очевидно, что т.к. карабахские войска пока еще не имеют собственного военно-морского флота ввиду отсутствия доступа к Каспийскому морю, главным предназначением вышеуказанного вооружения может явиться защита нефтегазовых платформ и добывающей инфраструктуры в азербайджанской акватории Каспийского моря от ракетных и авиационных ударов со стороны Ирана, а также противодействие иранским ВМС.

«Израильским контрактом» предусматривается также закупка РЛС EL/M-2080 Green Pine, которая также может быть использована в качестве элемента ПВО/ПРО для защиты нефтяной инфраструктуры Азербайджана (с вероятностью включения в нее ранее закупленных в России ЗРК С-300ПМУ-2 «Фаворит»). Для Армении и НКР данные системы представляет относительную угрозу, лишь исходя из того, что ослабляют эффективность сдерживающих ударов оперативно-тактических и тактических ракетных комплексов 9К72 «Скад-Б» и 9К79-1 «Точка-У» армянской армии.

Однако очевидно, что главной целью столь дорогостоящей модернизации азербайджанской ПВО, существенно превосходящей уровень противодействия ударам со стороны армянских ВВС или наземных ракетных комплексов армянской армии, является защита от несравнимо более многочисленного ракетного арсенала Исламской Республики Иран, включающего десятки наземных ракетных систем различной дальности и предназначения. Кроме задач по раннему предупреждению запусков иранских ракет, РЛС EL/M-2080 Green Pine может быть использована для радиоэлектронного подавления систем ПВО Ирана. Также преимущественно именно для Ирана могут представлять угрозу закупаемые в рамках данного контракта БПЛА Heron с дальностью полета, перекрывающей территории Армении и Нагорного Карабаха. Скорее всего, они будут использоваться Азербайджаном для разведки в южной, иранской акватории Каспийского моры и мониторинга северо-западных районов Ирана с целью обнаружения запусков иранских ракет с мобильных пусковых установок⁴.

Возможно, что видимость «антиармянской» направленности данного контракта, заключенного в конце 2011г., могла усилить информация о том, что Израиль также осуществляет поставки азербайджанской армии самоходных 120-мм минометов CARDOM и противотанковых ракетных комплексов Spyke. Однако не надо забывать, что поставки данных израильских вооружений в Азербайджан, равно как бронемашин Sufa и 155-мм самоходных артиллерийских установок ATMOS-2000, ведутся еще с 2008г., т.е. задолго до заключения последнего масштабного контракта с Израилем⁵. Хотя недавно появилась информация, что Азербайджан подписал с Израилем новое соглашение о поставке БПЛО, на сумму свыше $300 млн., которые также могут быть использованы в Нагорном Карабахе⁶.

Таким образом, усиливающаяся иранофобия в Азербайджана и возрастающее ощущение угрозы со стороны Ирана уже вынуждают Баку частично переориентировать свой военный потенциал с карабахского направления на юго-восток, с усилением военно-морской составляющей в рамках ВТС с Израилем. Естественно, что эти шаги вызывают негативную реакцию в Иране, несмотря на довольно неуклюжие попытки Баку оправдать масштабные закупки израильских вооружений, в том числе предназначенных для боевых действий на море, тем, что они будут использованы против армян в Карабахе. Вряд ли в Тегеране забыли также призывы в азербайджанском парламенте переименовать эту страну в «Северный Азербайджан», регулярные митинги протеста у посольства Ирана в Баку и многие другие подобные действия. А если не забыли, то могут в самый неподходящий момент и припомнить. Динамика отношений между Баку и Тегераном начиная с первой половины 2012г. демонстрирует, что уровень напряжения в ирано-азербайджанских отношениях дошел до довольно критической точки.

Геополитические ограничения

Что же касается второго фактора в реализации армянскими сторона «ситуационного» сдерживания – негативной позиции международного сообщества при возобновлении военных действий в Карабахе, то тут ситуация также складывается не очень благоприятно для официального Баку. С политической точки зрения, вероятность использования Азербайджаном регионального форс-мажора вызовет жесткое противодействие как главного возможного инициатора военной акции против Ирана – США, так и основных глобальных и региональных игроков в иранском вопросе – России, ЕС и даже Турции. Вряд ли кто-то из них будет заинтересован в еще большем осложнении региональной ситуации на Южном Кавказе и вокруг Карабаха на фоне глобальных негативных последствий, которые вызовет операция против Ирана. Даже если Израиль в одностороннем порядке и попытается использовать азербайджанские аэродромы, непонятно, как этот факт может отразиться на позициях третьих стран в вопросе Карабаха.

Сама идея о том, что возможен некий торг между Баку и США/Израилем – типа «авиабазы взамен на согласие начать войну в Карабахе», представляется не более чем пропагандистской спекуляцией. Попытка «под шумок» начать войну в Карабахе вопреки мнению «сильных мира сего» может оказаться слишком неоправданной и чересчур рискованной авантюрой, что отчасти было вполне наглядно проиллюстрировано результатами «дозированного» нагнетания обстановки во время визита госсекретаря США Хилари Клинтон на Южный Кавказ, инициированного азербайджанской стороной в ночь на 4 июня 2012г.

Кстати, не вполне очевидна сама военно-техническая целесообразность использования азербайджанских аэродромов израильской военной авиацией. К примеру, практически незаметным оказался материал, опубликованный 28 марта 2012г. авторитетным британским изданием Jane’s Defence Weekly⁷. Авторы ведущего мирового военно-аналитического журнала рассматривали различные варианты операции ВВС Израиля по объектам ядерной инфраструктуры Ирана с учетом технических и количественных возможностей израильской авиации. По их расчетам, из более чем 350 самолетов израильской ударной авиации в операции могут принять лишь примерно 30 многофункциональных истребителей F-15I Ra’am и 100 F-16I Sufa. Наиболее оптимальным для нанесения удара как с учетом радиуса действия данных истребителей, так и факторов внезапности и безопасности, является использование наиболее кратчайшего маршрута с использованием воздушного пространства Ирака и Иордании (возможно также частичное использование саудовского и сирийского пространства).

При этом при нанесении воздушного удара с территории Израиля с использованием любого маршрута неизбежно будут необходимы дозаправки истребителей в воздухе, в том числе непосредственно перед пересечением иранской границы и на обратном пути. В этом плане воздушное пространство Ирака также представляется наиболее оптимальным и безопасным, даже с учетом необходимости повторных боевых вылетов израильской авиации, качественный и количественный потенциал которой вряд ли позволяет решить задачу хотя бы частичного уничтожения иранской ядерной инфраструктуры одним ударов.

Исходя из данного анализа аналитиков Jane’s, использование аэродромов в Азербайджане представляется слишком затруднительным и небезопасным на фоне более эффективного иракского маршрута. Более того, кажущееся главное достоинство с точки зрения близости к ядерной инфраструктуре Ирана одновременно является и главным недостатком азербайджанских авиабаз. В случае базирования на них (даже в качестве промежуточного пункта на обратном пути после операции) самолеты ВВС Израиля будут чересчур уязвимы для ударов возмездия иранской армии, способных использовать даже тактические ракеты малого радиуса действия, не говоря уже о факторе потерянной внезапности. Геополитические ограничения в расчетах самого Азербайджана в комбинации с последствиями ответного иранского удара слишком повышают риски предоставления им своей территории для операции против Ирана.

Обострение ситуации в Нагорном Карабахе по инициативе самого Иран также весьма проблематично. Теоретически можно предположить, что у Тегерана может появиться некоторый соблазн путем силового нарушения поставок каспийских энергоносителей еще более осложнить ситуацию на нефтяном рынке, добавив к своему потенциалу сдерживания с использованием блокады Ормузского пролива еще и нарушение кавказского энергетического коридора. Однако в этом случае, при возникновении реальных военных угроз со стороны Ирана (тем более – нанесения ущерба) энергетической инфраструктуре Азербайджана, Баку уж тем более не будет заинтересован в инициировании войны на два фронта еще и в Карабахе. В конце концов, не надо забывать, что реальный военный баланс между Ираном и Азербайджаном измеряется не только и не столько минутами лета иранских ракет до объектов азербайджанской нефтегазовой инфраструктуры, а часами езды иранских танков до Баку.

Заключение

Вполне естественно, что любого рода военно-политическая эскалация вокруг Ирана окажет неблагоприятное влияние на безопасность Армении и Нагорного Карабаха. При всей серьезности данных угроз надо также учитывать, что, согласно наиболее вероятному сценарию военной операции против Ирана, она будет включать в основном авиационные ракетно-бомбовые удары без массированного сухопутного вторжения. По расчетам большинства экспертов, авиационные удары по Ирану продолжатся от нескольких дней до двух недель, вряд ли приведут к массовым потерям мирного населения, падению существующего режима и т.д.

Не надо забывать, что через территорию Ирана проходит всего лишь до 20-25% всего объема товарооборота Армении и действует лишь один (альтернативный) газопровод. По мнению премьер-министра Армении Тиграна Саркисяна, высказанному в интервью российской «Независимой газете» в апреле 2012г., на случай региональной форс-мажорной ситуации, связанной с возможными негативными последствиями вокруг Ирана, республика должна иметь как минимум трехмесячный запас продуктов первой необходимости, в том числе медикаментов, продовольствия и топлива⁸. Поэтому можно предполагать, что нарушение на несколько недель коммуникаций через Иран не приведет к катастрофическим результатам для Армении, хотя и будет достаточно болезненным и чувствительным.

Многие эксперты, в общих чертах соглашаясь с неизбежностью сохранения нынешнего статус-кво на Южном Кавказе, зачастую делают подсознательные поправки на то, что масштабная форс-мажорная ситуация в регионе, каковой может быть лишь военный кризис вокруг иранской ядерной программы, может поколебать или разрушить данный статус-кво (как минимум вокруг Карабаха). Следовательно, параметры «ситуационного сдерживания» вокруг Карабахского конфликта останутся неизменными, а сам иранский кризис в качестве «спускового крючка» для возобновления Азербайджаном войны в Карабахе выглядит слишком опасным и затратным casus belli. Во всяком случае, с точки зрения анализа тех военно-политических факторов, которые выглядят актуальными и существенными по состоянию на сегодняшний день.

¹ См. подробнее: Minasyan, Sergey, "The Quest for Stability in the Karabakh Conflict: Conventional Deterrence and Political Containment”, PONARS Eurasia Policy Memo No.188, Washington, September 2011; Մինասյան Ս.Մ., Ռազմական զսպման և քաղաքական սաստման քաղաքականությունը Ղարաբաղյան հակամարտության համատեքստում, Հայկական Բանակ, №4, 2011.

² Morgan P.M., Deterrence Now. Cambridge University Press: Cambridge, 2003, p. 9.

³ О динамике военно-технического баланса в зоне Карабахского конфликта см. подробнее: Минасян С., Региональная безопасность на Южном Кавказе-2010, Кавказ-2010: Ежегодник Института Кавказа. – Ереван, 2012.

⁴ См. подробнее: Katz Y., Binnie J., Israel, Azerbaijan Sign $1.6bn Arms Deal, Jane’s Defence Weekly, Vol.49, Issue 10, 7 March 2012, p. 9; SIPRI Arms Transfers Database, http://armstrade.sipri.org/armstrade/page/trade_register.php.

⁵ SIPRI Arms Transfers Database, http://armstrade.sipri.org/armstrade/page/trade_register.php.

⁶ «Израиль заключил с Азербайджаном еще один крупный контракт», Vesti.Az, 30.05.2012.

⁷ Johnson S., Chorley E., Studies in Pre-emption, Jane’s Defence Weekly, Vol.49, Issue 13, 28 March 2012.

⁸ Дерябин А., Боевой запас Армении: Премьер-министр Тигран Саркисян о подготовке республики к нестабильности в Закавказье, Независимая газета, 16.04.2012.

Сергей Минасян
К.и.н., руководитель департамента политических исследований Института Кавказа